Любви больше нет

Сейчас, когда дошло, что меня развели, как лоха, все приемы Алексы кажутся очевидными, и от этого еще противнее. Почему я сразу не заметил, не понял? Обдолбаный что ли был? Или пьяный? Или словил временный приступ шизофрении?

Почему сейчас, я вынужден смотреть в глаза жены и давиться чувством вины, и страхом, что она все узнает и уйдет. А она ведь уйдет! Не станет ни цепляться за меня, ни пытаться наступить своей гордости на горло. Таська не из тех женщин, которые готовы простить что угодно, лишь бы святые портки оставались рядом. Она встанет, отвернется и уйдет не оглядываясь. Даже если все еще будет любить.

Все еще…

Содрогаюсь от одной мысли, что это может закончится.

Не хочу. Не отпущу.

— Я верю тебе, — сипит в ответ и обессиленно закрывает глаза. Из-под длинных ресниц катятся слезы.

Хочется выть, драть волосы на голове, а еще лучше с разбегу и об стену.

Она верит мне…Человеку, который уже предал, а теперь вертится как уж на сковородке, пытаясь оправдаться и прикрыть собственные косяки.

Противно до одури, но страх потерять ее побеждает. Еще по пути сюда я думал, а не сказать ли обо всем, не упасть ли на колени и молить о прощении, но сейчас мне проще вздернуть Алексу на первом попавшемся столбе, чем признаться жене в измене.

Слабак.

— Почему она так поступила?

От вопроса, произнесенного тихим несчастным голосом, у меня встают волосы на затылке. Я ждал его и боялся.

Потому что правильный ответ: я дал ей право так думать, когда отымел на своем рабочем столе. Но вслух это звучит иначе:

— У нас конфликт.

Тася открывает глаза и внимательно смотрит на меня, ожидая продолжения.

— По рабочим вопросам, — хриплю, чувствуя себя последней сволочью, — я хотел отправить ее в Норильск, потому что недоволен ее работой.

— А она?

— Она против. Поэтому отыгрывается как может.

— Ерунда какая-то, — припечатывает Тася, — рабочий конфликт и ответ на личные звонки…как-то не складывается.

Таська умница, она все замечает, все понимает, и с логикой у нее полный порядок. Уверен, прямо сейчас она прокручивает в голове все доступные детали: волосы в машине, конфеты эти гребаные, фривольное появление Алексы в офисе, сегодняшний вечер.

Мне кажется, что все как на ладони, шито белыми нитками, и жена вот-вот все разложит по полочкам. И тогда хана всему.

По спине струится холодный пот, в висках бьет с такой силой, что перед глазами плывут темные круги.

— Я не знаю, что у нее в голове, — как можно спокойнее жму плечами.

— Так обычно реагируют не на рабочие моменты, а если…

Замолкает. Во взгляде горечь. Дышит будто через силу, и сердце бьется как у испуганной птички.

Все, звезда.

Полная.

Сейчас она сложит два плюс два и швырнет мне в лицо справедливое обвинение, а потом встанет и уйдет. И я ничем не смогу ее удержать.

У меня самого пропадает голос и способность двигаться. Паралич всего, что только можно:

— Тась…

— Хватит, — она судорожно вздыхает и, закрыв лицо ладонями, мотает головой, — я не хочу больше вопросов. Не сегодня.

Не знаю почему, но она идет на попятный, хотя могла добить прямо здесь и сейчас. Я бы не смог оправдаться, не смог вырулить, если бы она продолжила задавать вопросы и добивать логическими аргументами. Сдался бы и все рассказал.

Но Тася отступает. С одной стороны – дает шанс, с другой – продевает агонию.

— Я верю, что ты ее не звал на встречу, и она сама туда пробралась вопреки твоим распоряжениям, — спустя пару минут произносит жена, — и что досадить тебе пыталась, тоже верю. Но…

Не дышу, жду, что скажет дальше.

— Я хочу точно знать, когда она уедет.

— Скоро, — скриплю зубами, — я уже позвонил Елецкому и поставил перед фактом, что, если в течение пары дней он не пришлет кого-то другого, я расторгаю наш договор.

Тася охает:

— Ты же столько работал над этим проектом!

— Плевать.

Мне реально плевать. Я просто хочу, чтобы эта сука исчезла из нашей жизни.

— Хорошо, — Тася с трудом поднимается на ноги, и я тут же вскакиваю следом.

— Ты куда?

Страшно, что исчезнет.

— Умыться, — надсадно улыбается она и уходит в ванную. А я как раненый тигр мечусь по клетке, не зная, что делать дальше.

Кругом засада, каждый мой шаг – как по минному полю. Чуть сместился и все – провал, взрыв, кровавые ошметки вместо счастливой семейной жизни.

​​​​​​​​​​​​​​​​​​​​​​​Подхожу к ванной комнате и приваливаюсь спиной к закрытой двери. За ней шумит душ и больше ничего не разобрать. Сердце разрывается от одной мысли, что Таська может там плакать, я ненавижу себя за то, что делаю ей больно, и, что самое страшное, могу сделать гораздо больнее.

— Дебил, — шиплю, затылком прикладываясь к двери, — придурок, конченый.

В комнате едва слышно трещит телефон. Меня передергивает. На часах почти два часа ночи – свои в такое время не пишут.

Иду за мобильником, открываю мессенджер и матерюсь. Это сообщение от Алексы.

Нажаловался все-таки?

Похоже, Елецкий уже связался с ней насчет замены. Я отхожу к окну и пишу короткое:

Пошла на хрен.

Смотри, какую фотку у себя откопала.