Любовник смерти

– Нет, – разочаровал Сеньку господин Неймлес. – У меня недостаточно д-данных. Покойный каляка был слишком привержен к питию и, кажется, не умел держать язык за зубами. Раз о найденном кладе прослышали в шайке Князя, значит, могли знать и другие.

Потом наступило молчание. Скорик изо всех сил боролся с чувствительностью организма: с зубами, чтоб не клацали, с коленками, чтоб не дрожали, и со слезами, чтоб не текли. Эраст Петрович по своей дурацкой привычке ни с того ни с сего принялся марать бумагу. Обмакнул кисточку в тушечницу, намалевал на листке какую-то мудрёную загогулину. Маса внимательно следил за кисточкой. Покачал головой:

– Нехоросё.

– Сам вижу, – пробормотал инженер и закалякал снова, только быстрей. – А так?

– Ручше.

Нет, прямо малолетки какие-то, ей-богу! Тут такие дела, а они!

– Что вы хренью маетесь? – не выдержал Сенька. – Делать-то чего будем?

– Не “хренью маетесь”, а “занимаетесь ерундой”. Это раз. – Эраст Петрович склонил голову, любуясь своими каракулями. – Я не занимаюсь ерундой, а концентрирую мысль при помощи каллиграфии. Это два. Безупречно написанный иероглиф “справедливость” помог мне перейти от дедукции к п-проекции. Это три.

Скорик подумал и спросил:

– А?

Господин Неймлес вздохнул:

– Если ты чего-то недопонял или не расслышал, нужно говорить: “Простите, что?” Проекция в данном случае означает вывод аналитических умопостроений в п-практическую фазу. Итак. Благодаря твёрдости мадемуазель Ташки убийца остался ни с чем. Где и как тебя искать, ему неизвестно. Это с одной стороны хорошо, с другой стороны плохо.

– Чего ж плохого-то? – удивился Сенька.

– Преступник (предлагаю пока дать ему имя Кладоискатель) не может действовать, а стало быть, никак себя не проявит и ничем себя не выдаст. – Эраст Петрович оценивающе посмотрел на Скорика. – Можно, конечно, половить на живца, то есть нарочно подставить ему тебя, но слишком уж этот господин б-брутален. Ловля может выйти рискованной.

С этим Сенька спорить не стал. Видел он, как на живца-то ловят – на уклейку там или ещё на какую малую рыбёшку: сначала щука наживку зацапает, в хребте зубьями увязнет, и только потом уж её, хапугу, вытягивают ответ держать.

– А без живца его ловить как-нибудь можно? – осторожно поинтересовался он.

– Модзьно, – сказал сенсей. – Не на дзивца, а на мертвеца. Да, господзин? Я угадар?

Эраст Петрович нахмурился:

– Да, угадал. Но сколько раз тебе говорить: не пытайся каламбурить. Для этого ты ещё недостаточно овладел русским языком.

Сенька наморщил лоб. Выходило, что он один тут дурак, а остальные все умные.

– Какого ещё мертвеца?

– Маса имеет в виду даму по имени Смерть, – объяснил инженер. – Каким-то пока непонятным нам образом все хитровские з-злодеяния, произошедшие за последний месяц, связаны с этой особой. Равно как и все основные действующие лица: и Князь, и Очко, и прочие корифеи делового мира, и не в меру шустрый пристав, да и главная мишень Кладоискателя тоже.

Это про меня, догадался Скорик.

– Вы хотите его через Смерть поймать? Думаете, она заодно с этим гадом? – недоверчиво спросил он.

– Нет, не д-думаю. Более того, она согласилась мне помочь.

Вот это новость! Выходит, когда разочаровавшийся в людях Сенька через форточку вылез, они о чем-то там меж собой уговорились? Верней, он её уговорил, растравил себе душу Скорик. И не удержался, с небрежным видом спросил:

– Что, уделали её? Чай, нетрудно было.

Голос, иуда, дрогнул.

Инженер же легонько щёлкнул Сеньку по лбу.

– Подобных вопросов, Сеня, не задают, и уж во всяком случае на них не отвечают. Это раз. О женщинах вообще в п-подобном тоне не говорят. Это два. Но поскольку мы все, и в том числе она, будем делать одно общее дело, во избежание д-двусмысленностей отвечу: я эту барышню не “уделал” и даже не пытался. Это три.

Верить или нет? Может, попросить, чтоб побожился?

Скорик испытующе посмотрел на господина Неймле-са и решил, что такой врать не стацет. Сразу будто камень с души свалился.

– А чем Смерть может нам помочь? – перешёл он на деловитый тон. – Если б чего про Кладоискателя этого знала, то, верно, сказала бы. Она зверства всякие не одобряет.

Маса значительно покряхтел – мол, готовьтесь, сейчас объявлю важное. Сенька к японцу повернулся, а тот произнёс такое, что не поймёшь – не разберёшь:

– Тайфу-но мэ. Но инженер понял.

– Именно. Очень точная м-метафора. Око тайфуна. Знаешь, Сеня, что это такое? – Дождавшись, пока Скорик помотает головой, стал объяснять. – Тайфун – это страшный ураган, который несётся по морям и землям, сея разрушение и ужас. Но в самом центре этого вихря сохраняется очаг безмятежного покоя. Внутри тайфунова ока царит мир, но без этого с-статичного центра не было бы и свирепого смерча. Смерть не преступница, она никого не убивает – просто сидит у окна и вышивает на полотне причудливые узоры. Но самые беспощадные злодеи миллионного города роятся вокруг неё, как пчелы вокруг матки.

– Тодзе хорошее сравнение, – похвалил Маса. – Но моё все-таки ручше.