Любовь жива

Прижимая к груди его письмо, Тэйлор думала: «Джеффри, твое место в моем сердце никогда не будет занято другим. Ты всегда будешь со мной, как я всю жизнь буду нуждаться в тебе. Я так хочу… хотела, чтобы все у нас сложилось по-другому…»

Глава 30

Тэйлор ближе наклонилась к Роберту, пытаясь хоть несколько загородить его от жгучего ветра, пробирающегося через двери экипажа. Она представляла, как, должно быть, замерз Джош на своем месте возничего. Мима сидела с ними, держа на руках закутанную в женское пальто Бренетту, которая безмятежно спала.

— Мы что, уже почти на месте, Тэйлор?

Она с усилием улыбнулась Роберту, стуча зубами от холода. За те часы, как они оставили Атланту, совершенно измучились. Трое взрослых и ребенок прижались друг к другу, пытаясь хоть как-то удержать тепло.

— Благодарю бога, что я уже выздоровел настолько, что могу выдержать такую поездку, — говорил Роберт. — Я не хотел бы, чтоб вы когда-нибудь решились на такое путешествие в одиночку.

Тэйлор не услышала его. Она прислушивалась к доносившемуся издалека непонятному стуку. Позади них на повозке везли гроб. Она взяла руку Роберта, разделяя с ним боль от потери Джеффри.

— Мои бедные родители, — заговорил Роберт тихо. — Их старший сын калека, а младшего… За что это все на них обрушилось? За что?

Тэйлор хотела было сжать его пальцы, чтобы успокоить, но ее собственные так окоченели, что она не смогла ими даже пошевелить.

Саутсайд показался лишь к концу дня. Он предстал, как крепость, раскрыв свои объятия уставшим путешественникам. Хозяин и хозяйка огромной плантации радушно приветствовали прибывших, сразу же проводили в дом, не думая ни о чем другом, как о том, чтобы поудобнее разместить всех. Тэйлор быстро увели в какую-то уютную комнатку. И она сразу обнаружила себя в мягкой постели с горячей грелкой в ногах и укутанной в теплое одеяло. В камине приветливо горел огонь. Сон сразу навалился на нее, и она не стала сопротивляться.

— Тэйлор, дорогая, доброе утро!

Джоанна Стоун сидела у ее кровати. Вопреки зимней стуже ярким светом играло утреннее солнышко. В этом свете Тэйлор отчетливо увидела, что еще недавно в темно-рыжих волосах миссис появились густые серебряные пряди. Доброжелательно улыбаясь, Джоанна держала в своих изящных руках дымящуюся чашку, которую Тэйлор приняла с большой благодарностью.

— Вы хорошо отдохнули?

— Да… мама. Когда я проснулась, никак не могла сообразить, где я и какое время суток. Но солнышко помогло мне. И еще вы. Спасибо.

— Вы проделали такое утомительное путешествие… Вам можно еще поспать.

— Хорошо, только сейчас я должна посмотреть на свою Бренетту, — сказала Тэйлор, сбрасывая одеяло.

Джоанна мило рассмеялась:

— Не беспокойтесь о ней. Она уже целый час развлекается в обществе мистера Стоуна и Роберта. Такой чудесный ребенок! Я надеюсь, вы позволите нам остаться… ее бабушкой и дедушкой?

Заминка и сломавшийся в конце фразы голос Джоанны разрушили намерение Тэйлор быть хладнокровной, и она протянула руки к своей свекрови:

— Ах, мама, кто же еще, кроме вас, может быть ей бабушкой и дедушкой? Вы всегда будете для нас самыми близкими и родными…

— Просто без Джеффри… я не была уверена.

Они обе заплакали, держа друг друга за руки и разделяя постигшее их горе. Тэйлор поцеловала Джоанну в щеку и тепло обняла ее.

— Полагаю, нам лучше спуститься вниз, — предложила Джоанна, — вытирая слезы. — Мне подождать, пока вы оденетесь?

— Нет, вы, пожалуйста, идите, я скоро присоединюсь ко всем.

Тэйлор осталась одна. Ноги ее утонули в толстом ковре. Хорошо прогретая комната была изящной и со вкусом обставлена. Нежная французская мебель без всяких сомнений указывала на то, что это, конечно, женские владения. Тэйлор показалось даже, что эта комната была лучшее ее — там, в Спринг Хавене. Спринг Хавен… Тэйлор вдруг поняла, где она хочет быть теперь больше всего.

«Да, я поеду домой. Я поеду в Спринг Хавен — туда, где я была счастлива, счастливее, чем где-либо. Я поеду домой так скоро, как только смогу».

Она надела свое черное поношенное платье, отмечая про себя, что ей действительно нужно было бы сшить уже другое. Ей еще долгое время не придется никуда выходить. Будь она тщеславна, признала бы, что и черная одежда ей идет так же хорошо, как любая другая.

Тэйлор нашла Стоунов в библиотеке. Бренетта осторожно двигалась вдоль дивана на своих слабых, гнущихся ножках. Все — дядя, бабушка и дедушка — следили за ней, предупреждая возможное падение. Увидев свою маму, девочка радостно взвизгнула и «бросила якорь». Шлепнувшись, она широко открыла глаза, раздумывая, плакать или нет, и ожидая, что кто-нибудь к ней подойдет. Все засмеялись, и она на четвереньках поспешила к Тэйлор. Тэйлор опустилась на колени, и они обнялись, расцеловались. Ребенок был так красив и так быстро рос, что у Тэйлор от умиления кружилась голова.

Чарльз Стоун подошел к Тэйлор:

— Доченька, очень хорошо, что вы теперь здесь, — сказал он с чувством, тепло обнимая ее. — Ах, если бы только не по такому горестному поводу…

— Спасибо вам… папа. Я благодарна, что вы приняли меня в свою семью.