Любовь взаймы

– Я думаю, ты собрала уже достаточно вещей, – подтрунивал Фрэнк. – Даже слишком. Там, куда мы едем, нет надобности ни в женском белье, ни во французских духах.

– Куда же мы едем? – щелкнула пальцами Зоя и саркастически протянула:

– О, я и забыла… в ад и обратно; видишь ли, мне там не приходилось бывать, так что просвети-ка меня, что брать, а что не брать. Может, я забыла положить асбестовые колготки?

– Они нам обоим вряд ли пригодятся, – парировал он, бесстыдно ухмыляясь. – Почему бы тебе не ограничиться восхитительным нагим телом? Оно прекрасно послужило тебе три года назад.

– Три года назад мне было два годика, а сейчас уже пять, и я стала на сотню лет старше, – фыркнула Зоя.

– Это прозвучало очень цинично из твоих уст.

– В таком случае один – ноль в твою пользу. А сейчас уйди с дороги, пока я собираюсь.

– Хорошо. – Он посторонился и услужливо открыл для нее дверь. – Маленькой сумочки… вот такой, как эта, будет достаточно. – Руками он показал размер поклажи: несколько футов.

– У меня такой нет.

– На нет и суда нет.

– Ты оставишь меня, наконец, в покое? Дай толком собраться. Или ты меня за дурочку принимаешь? При всем желании я не могу уложить всю свою одежду в сумочку вот такого размера, – она иронично повторила его жест.

– А мы можем попробовать. – Фрэнк вытащил полиэтиленовый пакет из кармана брюк. – Сделай одолжение, наполни вот этот пакетик.

Зоя схватила пакет и стала в него дуть.

– Горячим воздухом наполню. – Потом завязала его узлом и, хлопнув, вернула Фрэнку. – Возьми, может, пригодится.

– Милая, я не шучу, – проскрежетал Фрэнк, будто ему на зубы попал песок. – Мы поедем налегке, понятно? – Он выдавил из пакета воздух и протянул ей.

Зоя схватила пакет, сверкнув глазами.

– Ты что, серьезно? – С нее было достаточно этой дурашливой игры.

– Абсолютно. Ты найдешь все, что надо, по приезде на место, но для путешествия я бы хотел, чтобы ты взяла всего по минимуму, зубную щетку не забудь.

– Надо же, какой строгий! Может, мне в одних трусиках и отправиться? – Зоя недоверчиво прищурилась. Ее губы некрасиво искривились. Скрестив руки на груди, она решительно заявила:

– Я никуда не поеду с тобой, если ты сейчас же не скажешь, куда мы направляемся. Как все это понимать? Я не могу поверить, что ты не мог нанять какого-нибудь другого секретаря. Почему именно меня?

– Потому, что ты единственная, кого я хочу, – сказал он, четко выговаривая каждое слово.

Зоя почувствовала, что по всему ее телу разливается жар. Она достаточно часто представляла себе его возвращение в ее жизнь, первые его слова при встрече, которые будут означать влюбленность, озабоченность, желание примирения.

– Потому, что ты решил, будто сможешь располагать моим телом по первому требованию, а в придачу – и моими секретарскими услугами, – презрительно поправила она его.

– Вероятно, я мог бы взять других секретарш, причем по первому требованию, но я не уверен, что получу от них большое удовольствие. Ты действительно лучше всех, и надеюсь, ты понимаешь, что я имею в виду не стенографию.

Зоя прошла к выходу, и Фрэнк последовал за ней. Вот она остановилась около двери, открытой на балкон, и посмотрела ему в лицо.

– Полагаю, это комплимент?

– Да, – машинально ответил он. Она резко повернулась.

– Я не нахожу его удачным.

– Как знаешь, но слова означали именно то, что означали. – Он дотронулся до ее щеки, и она отпрянула. Фрэнк нахмурился. – Зачем ты так?

– Затем, что… я не хочу, чтобы ты дотрагивался до меня.

– Прежде ты не возражала…

– Это когда же? До того, как моя жизнь кончилась? – Она отвернулась. – Понимаешь, это нелепость. Я не хочу работать на тебя. И не собираюсь ложиться с тобой в постель. Ни за что!

– Почему нет?

– Почему нет?! – повторила Зоя почти истерически. – Потому, что я не хочу и не люблю тебя, будь то в кровати или вне, из-за твоего надменного характера. Ты прекрасно понял, что я сказала тебе тогда по-гречески, и только улыбнулся. Но это была не шутка, мистер Высокая Безопасность. Мне наплевать на твои регалии, ты для меня ничто – пустое место, ноль!

Злиться на него она не умела. Оставалось презрительно смотреть, как он беспечно улыбался.

– Милая Зоя, как аппетитно ты все это излагаешь! Мы оба повинны в той ночи, оба, слышишь? Многие стремятся к хорошему, но совершенства достигают единицы.

– Не обманывайся на свой счет, – обрезала она.

– А я и не обманываюсь. Я знаю себе цену.

– Во многих случаях – да.

– Я бываю самонадеянным. Я отвратительный игрок в поло. Она прищурилась.

– Все для тебя одна большая игра, не так ли? Разбередить мои чувства, заставить узнать верх блаженства – затем бросить. Я сказала бы, что ты искусный игрок в поло.

– Зато ты хороша в езде на лошади… Спускайся, Зоя, на землю! Скажи мне, почему ты с таким отвращением вспоминаешь о той нашей ночи?

– Совсем без отвращения! – пылко перебила она.

– Ты казнишь себя, обвиняешь в…

– ..в проституции, – закончила она за него.

– В том, что ты была куртизанкой, – поправил он. – Я больше предпочитаю такое определение: куртизанка при дворе Теодосиса Кориакиса.