Любовь возврату и обмену не подлежит

— Вертится тут ещё одна надоедливая муха, пытается поддержать. Зачем она мне, когда есть пьяные тусовки в окружении всяких баб?! — но меня уже не остановить. — Так снизойду до неё, чтобы не подумала, что она теперь свободна. Захотел — пришёл, захотел — позвонил, захотел — на свидание позвал, а не захотел — игнорирую. Что же ей будет? И так любит без памяти, поэтому никуда не денется.

— Яна…

— Знаешь что, Кутузов?! — подскакиваю на ноги и накидываю на себя курточку с шапкой. — Катись ты к своим подлизам и бабам, пусть теперь они тебя поддерживают. С меня довольно! Я столько сделала, была рядом в тяжёлые моменты, как могла поддерживала и успокаивала. Но терпеть к себе такое пренебрежительное отношение не намерена! Хочешь знать, что сейчас не так? — глотаю слёзы и смотрю в эти глаза, от которых веет холодом. — Ты позвал меня на свидание, а сам сидишь битый час в телефоне. На вопросы отвечаешь односложно, либо вообще игнорируешь. Меня не слушаешь, словно я — радио. Зачем звал, если не желаешь ни видеть меня, ни слышать?! Думаешь я всё время буду рядом с тобой? Не-е-ет, милый мой, я может и влюблённая дура, но не настолько, чтобы быть с тем, кто не ценит, быть с тем, кому не нужна. Если ты не прекратишь, то между нами всё закончится. Ясно?! Я исчезну из твоей жизни, чтобы больше не надоедать своим присутствием.

Тим тоже поднимается и опирается кулаками на стол, придвигаясь ближе.

— Думаешь ты кому-то нужна будешь? — зло цедит он. Бьёт наотмашь.

Всхлипнув, отшатываюсь от него, как от прокажённого, и стремительно вылетаю из пиццерии, чуть не сбив входящую внутрь пару. Пару секунд стою на крыльце, варясь в эмоциях, вдыхаю холодный воздух, пытаясь хоть немного прийти в себя, и бреду в сторону дома.

Я выплеснула на него свои мысли, роящиеся в моей голове последнюю неделю. Но слова парня — это нечто! Не думала никогда, что услышу от него такое. Он так меня обхаживал, не давал усомниться в себе и своих чувствах, а что сейчас? Может я ему больше не нужна? Но если это так, то почему не сказать об этом напрямую и расстаться, чтобы никого не мучить? Больно в любом случае будет, но так хотя бы честнее.

Иду по малолюдной улице, не замечая катящихся по щекам горьких слёз. Почему-то крепнет уверенность, что на этом всё. Нет больше «нас». В голове зреет план, о котором я точно никому раньше времени не скажу. Самой надо ещё в него поверить. В груди так больно, хоть боль эта фантомная.