Любовь во времена Тюдоров. Обрученные судьбой

Боль не утихла, но стало легче. Кардоне выпрямился и развернул рыжего в сторону дороги. Хочешь не хочешь, а раз ввязался в дело, нужно его заканчивать и ехать дальше. Если больше ничто не помешает, к полуночи они доберутся до Кембриджа, где можно будет отдохнуть. В конце концов, как бы он ни стремился попасть в Лондон, один день не сыграет важной роли, особенно в сравнении с годами, теми, что прошли.

Кардоне выехал на дорогу, Бертуччо, ожидавший его неподалеку, в тени деревьев, пустился следом.

«Ого, а леди весьма отважна», – мимоходом подумал странник, подъехав к повозке и спешившись. Девушка умело перевязывала голову женщине, сидящей у повозки, та стонала, а в промежутках между стонами что-то выговаривала ей, возмущенно захлебываясь словами. Плотного вида йомен – тот самый, которого Кардоне спас от последнего удара меча, наклонился над парнем, лежащим на земле. Брошенные лошади сгрудились у края дороги.

– Берт, – бросил Кардоне оруженосцу. – Собери лошадей! Убитых придется грузить на седла. А ты, – обратился он к йомену, – поможешь ему!

– Всегда мне un compito complicato [16], о, святой Януарий, – проворчал Бертуччо.

– Святой Януарий да поможет тебе! Basta! [17] – рыкнул Кардоне, не преминув усмехнуться: Берт никогда не начинал ни одного дела, не обратившись к покровителю Неаполя с просьбой о помощи.

Наконец все было сделано: лошади навьючены телами погибших слуг, тела разбойных людей сложены у дороги; тяжелораненый устроен в повозке, оружие и трофеи собраны. Кардоне подошел к молодой леди.

– Придется вам свернуть к востоку, добраться до монастыря Англси, что в Лоде, если я не совсем забыл эти места, – сказал он. – Это совсем недалеко, в паре миль отсюда. Там оставите убитых и раненых да пошлете монахов забрать этих, – он махнул рукой в сторону мертвых разбойников. – Пусть позаботятся о них и засвидетельствуют, что на вас напали.

– Заехать в Лод? – растерянно спросила девушка. – Я совсем не знаю этих мест.

Она уставилась на него огромными темными глазами.

– Не знаете этих мест? Как же вы отправляетесь в путь? Одна… Кто отпустил вас? – равнодушно спросил Кардоне, разглядывая ее лицо, освещенное любопытной луной.

«Гм, молодая, знатная, красивая леди, с таким жалким эскортом… Куда же она так спешит? Догоняет сбежавшего мужа?» – он усмехнулся своим мыслям.

– Никто не отпустил, я сама, – ответила она и замолчала.

– Не смею расспрашивать, – бросил Кардоне в ответ на оборванную фразу своей собеседницы, про себя подумав: «Да и знать не хочу». Вслух же заметил:

– У вас нет выхода, убитые требуют обряда, а раненые – ухода. В конце концов, я могу проводить вас туда, – неожиданно для самого себя и от этого злясь, предложил он. – Собирайтесь, пора ехать!

Резко оборвав разговор, он позвал Бертуччо и вскочил на рыжего.

При свете факела Мод смогла получше разглядеть своего спасителя. Лет тридцати, с грубоватыми чертами лица и короткой бородкой, высокий, крепкого сложения, одетый в добротную, но не новую одежду. Темный плащ, отороченный серым мехом, и увитые замысловатым узором ножны указывали, что по рождению он джентльмен [18], хотя манеры его не отличались изысканностью, как и речь, с которой он обратился к девушке, когда можно было отправляться в путь.

– Я буду вам очень обязана, сэр, – сказала Мод ему вслед, но он уже не слышал ее.

– Миледи, я поеду на упряжной, – сказал Джон Потингтон, бледный, как смерть, но старательно бодрящийся.

Девушка с сомнением посмотрела на его висящую на перевязи руку, кивнула, понимая, что выбирать не из кого – Томас не мог ехать верхом. Для самой Мод в повозке уже не было места, и она направилась было к своей кобыле, как вспомнила о ларце, забытом в кустах, без которого чуть не уехала, а ведь в нем лежали почти все ее деньги и драгоценности.

После короткого переполоха, связанного с поиском ларца, он был найден и надежно упрятан в сундук. Мод накинула на себя подбитый мехом плащ, надела перчатки и с помощью Потингтона села на лошадь – смирную гнедую арабку, специально подобранную для дочери сэром Уильямом и обученную ходить под дамским седлом. Затем арендатор взобрался в седло упряжной лошади и тронул повозку с места.

* * *