Любовь во тьме

Воспоминания проносятся в моей голове, как фильм 1920-х годов, настоящая карусель плохих решений, которые я принял прошлой ночью.

Против своей воли посещаю ежегодную вечеринку в честь начала лета в компании моего отца, подпитываемую гневом и негодованием.

Даю бармену на чай солидную пачку стофунтовых банкнот, чтобы тот передал мне бутылки вместо напитков.

Невинная блондинка, флиртующая со мной из-под трепещущих ресниц, неотрывные взгляды более осведомленной брюнетки с другого конца комнаты.

Схватил их обоих с планом сказать моему отцу ‘пошел ты’, трахнув их в его кабинете.

Он был слишком пьян, чтобы добраться до своего офиса, и вместо этого предпочел зал заседаний с окнами от пола до потолка.

Вылизываю брюнетку и вычерчиваю линию на ее киске, пока блондинка отсасывает мне.

Трахаю блондинку пальцем, пока брюнетка предлагает мне свое тело в мое пользование.

Вылизываю каждую из них, одну за другой, пока они не стали умолять меня остановиться.

Я не помню их имен, не знаю, знал ли я их когда-нибудь.

Мне все равно.

-Тристан, - снова гремит голос позади меня, и, к сожалению, на этот раз я узнаю его.

Черт, я думаю, пришло время встретиться с музыкой лицом к лицу.

Мне не избежать взбучки, которую я вот-вот получу.

Но когда я поворачиваюсь и мои глаза сталкиваются с разъяренным взглядом моего отца, я осознаю истинную серьезность своего положения.

Одно дело для него - застать своего сына голым после полового акта после того, что, я уверен, было фантастическим сексом втроем, судя по тому немногому, что я помню об этом, в помещении, которое я теперь узнаю как зал заседаний его девяносто этажного офисного здания в центре Лондона, и совершенно другое для остальных членов его правления - обнаружить меня вместе с ним.

Семеро мужчин стоят там, разинув рты, с выражениями от недоверчивого до апоплексического, наблюдая за разворачивающейся перед ними сценой. Там тоже есть женщина, но в ее взгляде больше интереса, чем чего-либо другого, когда она смотрит на меня сверху вниз, вытягивая шею, чтобы попытаться разглядеть, что находится под ногой блондинки.

Я отодвигаюсь, чтобы немного подразнить ее, не заботясь о своей наготе и о том, что продолжение дразнить моего отца еще больше ухудшит мое положение. Она краснеет, рассматривая замысловатые татуировки на моей груди и четко очерченный V-образный изгиб моего пресса, ведущий вниз к моему толстому стволу, который теперь, по крайней мере частично, выставлен на всеобщее обозрение.

Она одобрительно облизывает губы, и этого было бы достаточно, чтобы у меня снова встал, если бы рядом со мной не раздался тихий голос, произносящий одно слово и бессознательно решающий мою судьбу.

-Папа?

Я поворачиваюсь к блондинке, которая теперь полусидела, одной рукой потирая заспанные глаза, другую перекинула через грудь, чтобы скрыть сиськи. Я хочу сказать ей, что она опоздала, что она дала каждому мужчине в этой комнате достаточно материала, на который можно подрочить в следующем финансовом году, но мой взгляд возвращается к группе руководителей, и я вижу, как на лице одного из них проступает возмущение.

- Кэти? - Спрашивает он, как будто сомневаясь в том, что говорят ему его глаза, что он видит. - Кэти, одевайся и иди сюда, - шипит он. - Мы уходим.

- Да, папочка, - отвечает она, явно оскорбленная.

Мой член ошибочно дергается в ответ, думая, что его вызывают для следующего раунда действий. Прошлой ночью она кричала мне те же самые слова.

Она поспешно хватает свою одежду и встает, показывая все мое обнаженное тело и возбуждая брюнетку в процессе. Она подбегает к отцу, и они чопорно выходят из комнаты, но не раньше, чем он бросает язвительный взгляд на моего отца.

Остальная часть людей стоит там, потрясенная. Мне было бы смешно, если бы в этот момент все не начинало затягиваться. Пожилой мужчина делает шаг вперед, его брови хмурятся, когда он смотрит сверху вниз на распростертую брюнетку, которая теперь просыпается рядом со мной.

Я остаюсь таким, какой я есть, ноги раздвинуты, перенося свой вес на локти, мой член выставлен на всеобщее обозрение, но я не стыжусь своего обнаженного тела и смотрю на них сверху вниз.

- Что ты наделал? - Спрашивает мой отец, его лицо становится мраморно-красным. Вена, которую я никогда раньше не видел, сердито выделяется и пульсирует у него на лбу, и я боюсь, что у него будет аневризма, если он в ближайшее время не сделает вдох.

Ну, страх.

Он может упасть замертво у меня на глазах, и я боюсь, что мне на самом деле будет насрать.

Прежде чем я успеваю ответить, заговаривает мужчина постарше. - Венеция?

Я узнаю его. Он президент правления, второй по рангу после моего отца.