Любовь вне времени и пространства

А мужчина мирно спал, не подозревая, что решается его судьба. Эвридика смотрела и смотрела на любимого, запоминая каждую черточку лица, каждую морщинку. Она представит это лицо, когда первые лучи солнца дотронуться до ее кожи и сердце перестанет биться.

«Как быстро прошла ночь, как мало отпущено времени!» — подумала океанида и посмотрела в окно. На улице серело утро.

Пора! Орфей должен покинуть ее еще до рассвета. С восходом солнца сирена не сможет защитить любимого, ее просто не будет. Поэтому он должен уйти сейчас.

Поцелуем разбудила мужчину. Он подмял ее под себя, но девушка высвободилась, прошептав:

— Ты должен уйти. — Увидев его непонимающий взгляд, пояснила: — Ты должен покинуть этот берег до восхода солнца, иначе окажешься в опасности. Просто поверь.

Он поверил. Быстро поднялся, не найдя одежды, завернулся в простыню.

Эвридика вывела его на берег, где валялись его уже подсохшие вещи. Подождав, пока Орфей застегнет брюки, указала рукой на лодочный сарай.

— Нам туда.

Когда они дошли до пристани, где на волнах болтались лодки, в глазах Эвридики стояли слезы. Заметив их, любимый наклонился и, прежде чем поцеловать, спросил:

— Я обязательно должен уйти?

Последовал кивок и нежный поцелуй. Последний.

— Я могу вернуться?

— Нет.

— Пойдем со мной!

— Не могу. Уходи. Время! — И с тоской посмотрела туда, где должно появиться солнце. — Ты должен успеть отплыть подальше, иначе умрешь.

— А ты?

— Уходи! — Эвридика уже кричала. — Уходи, слышишь? Смерть идет за тобой по пятам!

Уже стоя в моторной лодке, которая покачивалась на волнах, удерживаемая лишь тросом, любимый протянул ей руку:

— Поехали вместе, я смогу тебя защитить!

Океанида отрицательно покачала головой и сунула ему в открытую ладонь наушники, которые подобрала на берегу. Ночью, продумывая план побега Орфея, она вспомнила, где видела их.

— Надень и не снимай, пока не доберешься до людей. Это важно! Поможет сохранить жизнь. Откажет мотор, греби веслами. Но не возвращайся! Ты здесь не нужен. И, да — все твои спутники погибли! Все. Мы их убили.

Но он все еще сомневался, не верил.

— Орфей! Тебя убьют, если вернешься! Слышишь!

И, сняв трос, оттолкнула лодку.

— Меня зовут Константин, — бросив последний взгляд на девушку, тихо произнес мужчина. Его лицо помрачнело, глаза погасли, Устроившись на сиденье и не произнеся более ни слова, он вставил в уши узелки телефонных наушников, завел двигатель и направил лодку в море.

Океанида вглядывалась в удаляющуюся фигуру, но мужчина ни разу не обернулся. Вскоре лодка превратилась в небольшое пятно, а потом и его стало невозможно разглядеть в бликах моря.

Солнце медленно поднималось над горизонтом. Сирена закрыла глаза.

Ей не было страшно. Главное — любимый будет жить.

— Ну же, солнце! Я жду!

* * *

— И долго она будет стоять на берегу? — спросил Ксанф, опуская бинокль.

— Пока не поймет, что не умрет.

— И что тогда? Омега быстро сложит два и два: она жива, значит, его нет.

— Поэтому, пан, я вызвала тебя. Не отойдешь от нее ни на шаг, не дашь наделать глупостей. Ну и утешишь. Ты знаешь, как. Не впервой.

— Думаешь, она забеременела?

— Надеюсь, поэтому и дала им время. Омега должна была потерять невинность и забеременеть. Я не хотела, чтобы первым у Омеги был мужлан. А у этого парня хорошие гены. Родится умная и красивая океанида.

— А если мальчик?

— Не задавай дурацких вопросов, у океанид не бывает мальчиков. Скажем так, они не выживают.

— Альфа, ты стерва.

— Поэтому моя группа жива до сих пор. Девчонка не понимает, что могла погубить всех нас. Скажи Гамме, чтобы еще раз заставила Омегу выучить инструкцию: если судно встречает группа сирен, ни единый человек не должен выжить, иначе гибнет вся группа.

— А вон и Гамма с Бетой подплывают. Рисковая парочка! Управились на девятисотом метре. Нервишки себе щекочут.

— Добалуются. Переведу их в другой пункт, где смертность океанид высокая, посмотрим тогда, как вести себя будут.

— Ну, я пошел успокаивать. До Омеги уже дошло. В истерике бьется. Эх, глупенькая океанида!

История четвертая Я — Тарт Крез

Я — юный черепах, меня зовут Тарт, и живу в большой и дружной семье. Наш род берет свое начало еще от черепахи Тартиллы, той самой, что в маразме отдала золотой ключик парню, который был глуп, как пень. Нет, я напутал… Он сам был пнем. Точно! Вспомнил! Он был поленом!

В нашей семье бережно хранят все легенды о черепашьем народе, передают их из уст в уста. И есть, чем гордится! Благодаря нашей смекалке, умению приспосабливаться в этом мире, мы все носим звание «мудрые». Та самая пра-пра-черепаха так и называлась — Мудрая Тартилла. Вот, судите сами и можете попытаться опровергнуть меня. Мы настолько мудры, что все свое носим с собой, даже дом! И все последователи, ну, типа, улитки, взяли пример с нас. Почему с нас? Мы первые появились в этом мире, пережили гибель динозавров, загнувшихся от раздутого самомнения. Или раздутого тела? Не важно! Главное, что я здесь и говорю с вами, а где эти гиганты? Украшают своими костями музеи мира.