Любовь в холодном климате

– Так или иначе, люди не понимают, что нет большого смысла маячить перед глазами ради наследства, – это просто того не стоит. У меня есть друг, который проводил по нескольку месяцев в году у старого дяди в Сарте, чтобы остаться в его завещании. Для него это была пытка, ведь он знал, что тем временем особа, которую он любил, изменяет ему в Париже, да и, кроме того, Сарта страшно уныла, как вы догадываетесь. Но все равно он не уезжал оттуда. И что же происходит? Дядя умирает, мой бедный друг наследует дом в Сарте и теперь чувствует себя обязанным водвориться там, дабы изображать, что все же был какой-то смысл в этой зря потраченной молодости! Вы понимаете, что я хочу сказать? Это порочный круг, а во мне нет ничего порочного. Дело в том, что я люблю Соню, вот почему я тут живу.

Я ему верила, действительно верила. Седрик жил настоящим. Ему было несвойственно заботиться о таких вещах, как завещания; если существовал когда-нибудь пресловутый беззаботный кузнечик[75] или библейская полевая лилия[76] – это был он.

Когда Дэви вернулся из своего круиза, он позвонил мне и сказал, что придет на ланч и расскажет о Полли. Я подумала, что Седрик тоже может прийти и услышать все из первых уст. Дэви всегда лучше выступал перед аудиторией, даже когда ему не особенно нравились отдельные присутствующие, поэтому я позвонила в Хэмптон, и Седрик с удовольствием принял приглашение на ланч, а потом спросил, может ли он остаться у меня на пару ночей.

– Соня уехала на апельсиновое лечение – да, полное голодание, за исключением апельсинового сока, но не слишком переживайте за нее – я знаю, она сжульничает. Дядя Монтдор в Лондоне, на заседании Палаты, и я грущу здесь совсем один. Я бы очень хотел побыть с вами и хорошенько осмотреть достопримечательности Оксфорда, для чего мне никогда не хватает времени, когда со мной Соня. Это будет очаровательно, Фанни, спасибо, дорогая. Так, значит, в час.

Альфред в то время был очень занят, и я с восторгом предвкушала, как побуду в компании Седрика денек-другой. Я подготовилась к действиям, предупредив тетю Сэди, что он будет здесь, и сообщив своим друзьям – студентам бакалавриата, что они мне пока не понадобятся.

– Кто этот прыщавый ребенок? – спросил однажды Седрик, когда паренек, который сидел на корточках у меня перед камином, встал и, заметив мой взгляд, испарился.

– Я вижу в нем молодого Шелли, – ответила я, без сомнения, напыщенно.

– А я вижу в нем молодого пентюха.

Дэви прибыл первым.

– Придет Седрик, – предупредила я, – так что ты не должен начинать без него.

Чувствовалось, что он прямо лопается от новостей.

– О, Седрик, какая жалость, Фанни. Когда бы я ни пришел, всегда застаю здесь это чудовище, он, похоже, живет в твоем доме. Что думает о нем Альфред?

– Сказать по правде, сомневаюсь, что он знает его в лицо. Иди посмотри на моего малыша.

– Извините, если я опоздал, дорогие, – сказал Седрик, вплывая в комнату. – В Англии приходится вести машину так медленно из-за прогуливающихся господ. Почему английские дороги полны этими одетыми в твид ковылялами?

– Это полковники, – объяснила я. – Разве французские полковники не ходят на прогулки?

– Они слишком больны для этого. У них всегда не хватает ноги или даже двух, и они страшно отравлены газами. Я вижу, что французские войны были, вероятно, гораздо кровопролитнее английских. Хотя я действительно знаю одного полковника в Париже, который иногда ходит по антикварным магазинам.

– Как же они разминаются? – спросила я.

– Совершенно другим способом, дорогая. Вы ведь еще не начали про Малыша, не так ли? О, как вы любезны. Меня также задержала Соня, по телефону. Она во всем своем великолепии – похоже, ее привлекли к ответственности за кражу завтрака у медсестер… ну, то есть отвели к администратору, который очень сурово с ней поговорил и предупредил, что если она сделает это еще раз или съест хоть кусочек недозволенной еды, то может убираться вон. Только представьте себе: никакого ужина, один апельсиновый сок в полночь, и просыпаться от запаха копченого лосося! Так естественно, что бедняжка вырвалась и стащила одну штуку, а они ее застукали со спрятанной под халатом рыбой. Я рад добавить, что она съела бо́льшую часть, прежде чем у нее отняли остальное. Что ж, она была деморализована, обнаружив ваше имя в книге посетителей, Дэви. Судя по всему, она воскликнула: «Но он же ходячий скелет, что он здесь делал?» – и ей ответили, что вы обращались туда, чтобы набрать вес. В чем смысл?

– Смысл в здоровье, – нетерпеливо буркнул Дэви. – Если вы слишком толсты, то худеете, а если слишком худы, то набираете вес. Мне-то кажется, это ясно даже ребенку. Но Соня не выдержит там и дня, у нее отсутствует самодисциплина.

– Точно так же, как у Героя, бедняжки. Но тогда что нам делать, чтобы избавиться от лишних килограммов? Виши[77], наверное?

– Мой дорогой, посмотрите, сколько килограммов она уже потеряла, – заметила я. – Она и так худая, стоит ли худеть еще?