Любовь в каждой строчке

Я бы хотела узнать, кто ты, – не думаю, что твоя личность меня разочарует. Я люблю получать твои письма. Я жду их.

Я бы хотела стать твоей девушкой. Но боюсь, когда мы встретимся, я тебе не понравлюсь.

Джордж

Дорогая Джордж!

Ты мне не понравишься? Такого. Не может. Быть.

Нифей

Генри

Всю неделю я в смятении: думаю о Рэйчел и жду возвращения Эми. Рэйчел то и дело успокаивает меня. Говорит, это дело времени.

– Поцелуй подействует, Генри. Вот увидишь.

Вообще-то уже подействовал. На меня. Чтобы отвлечься, расспрашиваю Мартина, как у него дела с Джордж.

– Ничего особенного, – постоянно отмахивается он, но это неправда.

«Особенного» как раз много: ухаживают друг за другом, письма пишут.

– Ей по-прежнему нравится тот парень, – говорит Мартин, присев на корточки у полки с научно-популярной литературой. – Мы только о нем и говорим.

– Хреново, – замечаю я.

– Хреново, ты прав.

Ключи к разгадке тайны того парня я ищу в «Библиотеке писем», но ничего не нахожу. Работа над каталогом продвигается. Во вторник просматриваю базу данных Рэйчел. Как много людей оставили в «Библиотеке» свои мысли… «Вы – везде и во всем, что я с тех пор видел: на реке, в парусах кораблей, на болотах, в облаках…» – читаю слова Пипа, обращенные к Эстелле. Рэйчел говорит, что папа подчеркнул эти строчки и посвятил маме. Вижу его почерк на титульном листе.

– Пип говорит о своей любви, правда? – спрашивает Рэйчел. – Эстелла – будто часть его самого.

– Но папа любит иначе. Мама отдельно от него, – возражаю я.

А Рэйчел говорит, что не это имела в виду.

– То, как человек любит, многое говорит о нем самом, так ведь? – уточняю я.

– Возможно. Хотя лучше было бы наоборот.

– Вот любовь Эми вертится только вокруг нее, а я и не возражаю.

– А стоило бы, – вздыхает Рэйчел, продолжая работать.

Пока я пытаюсь не думать об Эми, меня одолевают другие мысли – о Рэйчел, например. Пишу ей и снова вспоминаю поцелуй. Так с ума можно сойти.

В среду, в попытке забыть об Эми, Рэйчел, Мартине, Джордж и папиных несбывшихся «Больших надеждах», я решил сыграть с Фредериком и Фридой партию в «Скрэббл». Они вдвоем против меня. Сели за прилавком – на случай, если зайдут покупатели.

– Целоваться иногда можно просто для удовольствия, – говорит Фрида, – при этом поцелуи ничего не значат.

Фредерик изучает взятые с поля буквы.

– Да. Но Генри знает Рэйчел очень давно.

После обсуждения вполголоса они ставят на поле слово «октава».

– Но мне нравится Эми, – напоминаю я.

– А мне нет, – заявляет Фрида.

Фредерик молчит. Оглядываюсь на Рэйчел. Не поцелуй она меня, все было бы как прежде. Нужно забыть об этом вечере. Спрашиваю Фредерика, не рассказывал ли ему отец что-либо о продаже. Они близкие друзья, вполне возможно, папа поделится сначала с ним и только потом с нами.

– Покупатели есть. Но, мне кажется, твои родители пока не могут договориться.

– Цена низкая? – спрашиваю я, подбирая буквы для нового слова.

– Точно не знаю. Думаю, папа не хочет связываться с застройщиками.

– Да и мама таким людям магазин не продаст, – уверенно говорю я, но тут появляются покупатели, и я отрываюсь от «Скрэббла».

Фредерик и Фрида продолжают играть друг против друга. К тому времени, как я закончил с покупателями, они ушли в сад. За прилавком сидела Лола. Я не видел ее с тех пор, как в воскресенье утром отвез домой. Она почти ничего не рассказывала о вечере субботы – была с похмелья. Знаю только, что они с Хироко поссорились. Наверное, перед тем как попросить Хироко остаться, Лола выдала монолог в стиле «ты ломаешь мне жизнь и без меня ничего не добьешься».

– Ты с ней говорила после этого? – спрашиваю я.

Лола мотает головой:

– Знаю, ты на ее стороне. Если бы это касалось не меня, тогда и я была бы на ее стороне. Она считает, я думаю только о музыке. Упрекает, что я ни разу не подумала о ней… Я и правда забочусь только о The Hollows. Я даже в университет не стала поступать, а если бы Хироко мне сказала, что уедет, я, может, пошла бы учиться.

– Ты же никогда не хотела учиться музыке в университете, – напоминаю я. Всю жизнь Лола мечтала исполнять свои песни. – Так у вас будет последний концерт четырнадцатого февраля?

– Не знаю, захочет ли Хироко выступать.

Пытаюсь отвлечь Лолу от проблем с Хироко и рассказываю о своих.

– Ты знаешь, что Рэйчел меня поцеловала?

– Нет! – Лола едва не подпрыгивает на месте.

– Ты ничего не видела в субботу?

– Я вообще плохо помню тот вечер. Почему Рэйчел мне ничего не сказала?

Хороший вопрос. Скорее всего, Рэйчел просто равнодушна ко мне и ей не о чем было рассказывать Лоле. Смотрю, как Рэйчел работает, и очень хочу снова ее поцеловать.

– Она объяснила, что хочет помочь мне – заставить Эми ревновать.

– Ага! А ты, дурак, поверил. Да ты ей нравишься!

Облачный атлас

Дэвид Митчелл

Письма оставлены между с. 6 и 7