Любовь, только любовь

Конечно, Мария Анжуйская, королева Франции, совсем не соответствовала такой красоте города и тем более красоте ее матери Иоланды Арагонской. С длинным некрасивым лицом, добрыми, но лишенными блеска глазами, не очень умная двадцатипятилетняя королева, казалось, была создана лишь для того, чтобы рожать детей. И она вполне успешно справлялась с этим: во дворце Буржа уже появились на свет четверо малышей. Один умер при родах, но пятый уже намечался.

Королева Мария любезно встретила Катрин и тотчас забыла о ней. Молодая женщина пополнила общество приближенных дам. Ей предоставили большую комнату над галереей Оленей, и началась ее скучная жизнь, которая была свойственна дворцу, когда королева оставалась одна: утренняя месса, благотворительные визиты, благочестивое чтение, уход за детьми и в качестве развлечения приведение в порядок кое-каких дел герцогства.

– Если я долго пробуду здесь, – сказала однажды Катрин Саре, – я превращусь в монахиню или утоплюсь в первом попавшемся пруду. Я никогда еще так не скучала…

Однако теперь она могла ужиться при любом дворе. Эрменгарда отправила ей под сильной охраной сундуки с нарядами, ее украшения и большую сумму денег. В длинном письме она сообщала ей последние новости из Бургундии. Катрин узнала, что ее мать и дядя благоденствовали, а их земли в Марсане процветали, что герцог Филипп приказал забрать дворец Шенов, который он когда-то подарил Катрин. Эрменгарда получила от него письмо, которое поставило ее в затруднительное положение. В этом послании Филипп просил графиню де Шатовиллен связаться с ее подругой Катрин де Бразен и уговорить ее образумиться и вернуться в Брюгге.

– Будет лучше, если он сочтет меня мертвой, – проговорила Катрин, складывая письмо. – Так Эрменгарде будет меньше хлопот.

– А я думаю по-другому, – проговорила Сара, разбирая ее платья. – Неизвестно, как все сложится. Может быть, так случится, что тебе захочется однажды поехать в Бургундию. Не сжигай за собой мосты, это опасно. Мадам Эрменгарда может написать ему, что по-прежнему не имеет от тебя вестей и не знает, что с тобой произошло. Твои родители тоже ничего не знают, и нет риска, что они выдадут тебя. Молчание, видишь ли, – золото…

Это было очевидно. И Катрин не без внутреннего сопротивления стала вести скучную жизнь с ее бесконечными занятиями рукоделием возле королевы Марии. А та могла долгими часами склонять свое длинное некрасивое лицо над вышивкой. И здесь она была настоящим мастером. Катрин работала иглой, а мысли ее были далеко, вместе с армией Жанны. Король часто посылал гонцов, где сообщал о победах под Жаржо, Меном, Божанси, Патэ, где Дева разбила две тысячи англичан, потеряв всего лишь трех французов на поле брани. Далее – поход на Реймс через опасные места Шампани. Они двигались к месту коронования, и Катрин наивно надеялась, что королева присоединится к своему супругу, как это полагалось ей по ее положению. Увы, мадам Мария удовлетворилась тем, что поехала в Жьен, оставив большинство своих дам в Бурже, и среди них – Катрин, чем очень ее опечалила.

– Ребенок, которого я ношу, не позволяет мне совершить такое путешествие, – поделилась она со своими придворными дамами. – Нам останется лишь молиться за моего властелина и его коронование.

– Единственный раз у нас был шанс посмотреть коронование, – вздохнула молодая Маргарита де Кюлан, которая вместе с Катрин вышивала знамя для короля Карла. – Единственный раз, когда мы могли бы потанцевать.

Это была темноволосая живая девушка, очень веселая, единственная среди дам при дворе королевы, к которой Катрин испытывала симпатию. Они поселились вместе и убивали свободное время, болтая и обсуждая те известия, которые приходили из армии.

– Ах! – сказала Катрин. – На зиму король вернется сюда и все его окружение тоже. Будут празднества, танцы…

Маргарита удивленно посмотрела на нее:

– Дорогая моя! Кто вам это сказал? Да, король возвратится, но он не останется в Бурже. Его двор находится в Мене, в то время как королева предпочитает Бурж, где ей удобней с детьми. И мы тоже останемся здесь и ничего не увидим!

Катрин начинала подумывать, что Арно, послав ее к королеве Марии, сыграл с ней злую шутку. Конечно, он хотел развязать себе руки, и молодая женщина подозревала, что его забота означала лишь желание освободиться от нее. Ее пальцы ловко вышивали семь лилий королевского герба на голубом полотнище, а она тем временем давала волю своему воображению. В конце концов, кто сказал, что Арно не обманул ее, когда поклялся, что прекрасная Ла Тремуйль ничего не значила для него? Когда Катрин видела ее выходящей из его дома, ничто не говорило о том, что ее выдворяли. А стремление Арно спрятать Катрин не означало ли лишь желание удалить соперницу, которая так не нравилась этой женщине?

Эти мысли так мучили ее, что ей захотелось поговорить о нем, очень осторожно, безразличным тоном, с Маргаритой де Кюлан.

– Я слышала в Лоше, что мессир Монсальви и мадам де Ла Тремуйль неравнодушны друг к другу? – сказала она небрежно, так что Маргарита ни о чем не догадалась. Девушка рассмеялась.