Любовь, только любовь

Катрин почувствовала, что краснеет под испытующе острым взглядом дородной дамы, и ничего не ответила. Она поняла, что выдала себя, однако согласилась бы скорее отрезать язык, чем отказаться от своих слов. Эрменгарда, казалось, вовсе не была задета. Она громко расхохоталась и с такой силой похлопала свою юную подругу по спине, что та чуть не вылетела в открытую дверь.

— Не смотрите на меня так, Катрин! — воскликнула она. — Мы с вами одни, и я не стану отрицать, что и сама вознесла несколько молитв за этого молодого выскочку. Никак не связывая это с тем, что король Карл — наш полноправный и наиболее законный правитель, могу сказать, что мне всегда нравились молодые красавцы, особенно если они безрассудны, своенравны и немного сумасшедшие в придачу. И, черт побери, он просто прекрасен, этот молодой жеребец! Если бы я была лет на двадцать помоложе…

— Что бы вы сделали? — спросила Катрин с улыбкой.

— Я уж не знаю, как бы все это устроила, но скажу, что стоило бы ему забраться в постель, как оказалось бы, что я уже жду его там. И, клянусь, выгнать меня оттуда ему не помог бы даже этот его огромный меч! Или я очень сильно заблуждаюсь, или этот парень обладает не только внешностью, но и характером настоящего мужчины. Это видно по его глазам! И я готова поклясться, что он очень искусен в любви. Об этом всегда можно сказать сразу, если, конечно, имеешь некоторый опыт.

Катрин тем временем тщательно прошлась щеткой по алому платью и аккуратно раскладывала его на огромной кровати, которую делила с хранительницей гардероба. Она надеялась, что это позволит ей скрыть краску, залившую ее лицо при откровенных дружеских излияниях госпожи Эрменгарды. Но у графини был очень острый глаз.

— Оставьте платье в покое, — сказала она весело. — Перестаньте играть со мною в прятки, дорогая, и не пытайтесь скрыть, что вы покраснели, как будто я вас шокировала. Я просто рассказывала вам, что бы я делала, если бы была лет на двадцать моложе… На вашем месте, например!

— О! — возмущенно воскликнула Катрин.

— Я же просила вас не играть со мною в прятки, Катрин де Брази, и также не следует считать меня старой дурой. В некоторых отношениях я такая и есть, но я еще вполне могу распознать влюбленного по лицу. Вам очень повезло, что прошлой ночью на балу ваш муж не мог внимательно за вами наблюдать. Ваша любовь к этому человеку была ясно написана на вашем лице.

Оказывается, тайна Катрин, которую она с такой уверенностью считала глубоко спрятанной в своем сердце от любопытных глаз, была так ясно написана на ее лице? Кто же еще, в этом случае, разгадал ее? Сколь многие из присутствовавших на балу в честь обручения уловили тайную связь между черным рыцарем и дамой с черным алмазом на лбу? Может быть, и Гарэн, что объясняет и его сдержанность в тот вечер. Возможно, герцог. И без сомнения, многие из женщин, всегда наблюдающих за слабостями своих соперниц, которые они могут обратить в смертельное оружие против них…

— Не мучайте себя, — добавила госпожа Эрменгарда, ясно читавшая все на выразительном лице Катрин. — У вашего мужа только один глаз. Что же касается монсеньора, он был слишком занят вашим прекрасным рыцарем, чтобы следить за вами. И, рискуя показаться дерзкой, должна заметить вам, что когда возле них находится такой прекрасный кавалер, как Арно, женщины смотрят только на него, а не шпионят друг за другом. Каждая женщина — сама за себя!.. Ну же, не терзайтесь так! Немногие столь пристально занимались изучением человеческих лиц, как я, и никто не любит вас, как я. Не волнуйтесь. Ваша тайна в надежных руках.

При ее словах комок в горле. Катрин пропал, и мгновенная паника, охватившая ее, сменилась глубоким облегчением. Ее очень тронуло и обнадежило, что она нашла столь верного друга в госпоже Эрменгарде. Эрменгарда де Шатовилен была известна той искренностью, с которой она высказывала свои чувства и суждения. Все знали, что она никогда не опустится до какого бы то ни было обмана, даже в том случае, если от этого будет зависеть ее жизнь. Сознание своего высокого рода и звания было слишком сильно и живо в ней для этого, но ее благородное происхождение не мешало ей быть столь же назойливо любопытной, что и другие женщины. Взяв Катрин за руку так, что отказать ей было невозможно, она усадила ее возле себя на их огромную кровать и повернулась к ней с ослепительной улыбкой.

— А теперь, когда я наполовину разгадала вашу тайну, вы должны мне рассказать и все остальное, моя дорогая. Не говоря уже о том, что я собираюсь всячески помогать вам в этом вашем приключении, ничто так не занимает меня, как прекрасная история нежной любви…

— Боюсь, что разочарую вас, — вздохнула Катрин. — Здесь почти не о чем рассказывать.