Любовь, только любовь

Когда девочка думала о Кабоше и своей сестре, она закипала от ярости. Она лишь смутно представляла, что могло произойти с Лоиз, но она была уверена, что ненавидит Кабоша всем сердцем. Он всегда появлялся, когда в ее жизни происходило что-либо ужасное.

Им не пришлось долго ждать. Час спустя Катрин увидела, что Ландри возвращается. Его сопровождал мужчина такой отталкивающей наружности, что у нее не было ни малейшего желания покидать свое место в углу, возле матери, где Барнаби велел ей оставаться. Она часто видела Машфера ночью, когда он руководил весельем своих подданных, но тогда это всегда был полушутливый, полугрубый обряд, который подходил Королю Нищих. Сейчас же он предстал перед ней в роли ничтожества. Человек на костылях, которого она лицезрела сейчас, был на голову ниже Барнаби, из омерзительных лохмотьев выпирал сзади огромный горб, вздымавшийся выше головы, одна нога, обмотанная измазанными гноем тряпками, была подогнута, а то, что виднелось, было похоже на гноящуюся рану. Его сверкающие белые зубы, похожие на волчьи клыки, были специально зачернены, и его рот выглядел, будто в нем не осталось ничего, кроме гниющих обломков. Поблескивал только один глаз, пустую глазницу другого – единственный естественный изъян Машфера – скрывала грязная повязка. На верхней ступеньке Машфер отбросил костыли, выпрямил скрюченную ногу и с ловкостью юноши спрыгнул с лестницы. Катрин едва подавила возглас удивления.

– В чем дело? Парень сказал, что ты хочешь меня видеть.

– Он сказал правду. Послушай, Машфер, мы с тобой не всегда сходились во взглядах, но ты здесь главный, и тебя знают как человека, который никогда не предает своих друзей. Возможно, тебя рассмешит то, о чем я хочу попросить тебя мне помочь… это доброе дело!

– Это что, шутка?

– Нет, послушай…

Барнаби быстро объяснил Машферу ситуацию и уточнил, что именно он хотел бы от него. Тот слушал молча, задумчиво ковыряя свои фальшивые болячки. Когда Барнаби кончил, он только спросил:

– Девушка хорошенькая?

Барнаби незаметно сжал руку Жакетт, чувствуя, что она на грани истерики. Но голос его прозвучал совершенно спокойно, когда он ответил:

– Ничего особенного. Блондинка, но слишком бледная. Не в твоем вкусе… кроме того, ее не интересуют мужчины, только Бог. Она хочет стать монахиней, а ее похитил Кабош.

– Некоторые из них очень хорошенькие, – задумчиво заметил Машфер. – А Кабош сейчас в силе. Идти против него рискованно.

– Только не для тебя. Чего тебе бояться Кабоша? Его власть недолговечна, ты же знаешь.

– Возможно, это и так. Но что я получу с этого дела, кроме побоев?

– Ничего, – коротко ответил Барнаби, – только славу. Я никогда не стал бы просить тебя что-либо сделать за вознаграждение, Машфер. Я скорее бы обратился к своему Королю Ракушек. Тебе наверняка не понравится, если я расскажу Жако де ЛА-МЕРу, что одноглазый Машфер интересуется только прибылью и что он не помог другу?

Это препирательство стало раздражать Катрин, которая хотела, чтобы они скорее перешли к делу. Какая польза от этих всех разговоров, если единственное, что нужно сделать, – это пойти в дом мамаши Кабош и силой забрать Лоиз. Наконец Машфер кончил размышлять. Сидя на нижней ступеньке, он взъерошил волосы, подергал себя за ухо, потом откашлялся и плюнул на пять шагов. Затем встал и сказал:

– Хорошо, я к твоим услугам. Нужно все обсудить и решить, что можно сделать.

– Я знал, что мы можем рассчитывать на тебя. Давай пойдем и выпьем кувшинчик эля. Мы можем податься к Изабо-Сладкоежке и все обсудить там до наступления ночи.

– Сегодня праздник Святого Иоанна, и у костров мы сможем добыть больше денег, чем днем.

Мужчины отправились в таверну на площади, которую держал грубый, неопрятный субъект, умеющий, однако, завлекать клиентов. Жакетт смотрела им вслед круглыми от ужаса глазами, подавляя страстное желание заплакать.

– Как я могу доверить свою дочь такому человеку?

– Главное – вернуть ее, – твердо произнесла Катрин. Сара снова напомнила о себе. Она притянула Катрин и стала гладить чудесные длинные локоны, о которых так заботилась во время ее болезни. Казалось, что цыганка получает почти чувственное удовольствие, трогая тяжелые косы цвета золота, расчесывая и нежно приглаживая их.

– Ребенок прав, – сказала Сара. – Она всегда будет права, особенно в том, что касается мужчин. Она будет достаточно красива для того, чтобы заставить мужчин умирать от любви!