Любовь, только любовь

Графиня Эрменгарда также любила путешествовать, но по другим причинам. Приятно было иметь возможность удовлетворить свое ненасытное любопытство к новым людям, новым местам. Ей также нравилась медленная, спокойная поступь лошадей по бесконечным дорогам, которая позволяла ей уютно подремывать, кивая в такт головой, и она находила, что пребывание на свежем воздухе дает ей приятное ощущение собственного здоровья и возбуждает аппетит.

Герцог Бургундский ожидал своих сестер в Амьене, где должно было состояться двойное бракосочетание. Эти браки были конечным результатом многих месяцев переговоров и обсуждений с регентом Англии и с герцогом Бретонским. Он намеренно выбрал этот епископальный город, потому что, поскольку он был нейтральной территорией – по крайней мере, на словах – это решение не могло нанести обиду герцогу Савойскому, с которым все еще продолжались затянувшиеся переговоры о мире. Но подлинной причиной для такого выбора было то, что епископ Амьенский был преданным слугой герцога, и в Амьене Филипп чувствовал себя как дома.

Когда принцессы и их свита достигли Соммы после долгого и скучного путешествия по опустошенным землям Шампани, разговоры графини Эрменгарды постепенно почти полностью свелись к отрывистым, совсем не дамским, но выразительным односложным восклицаниям. Причиной гнева почтенной дамы было то, что где бы ни проезжал блестящий царственный кортеж, они видели только оборванных мужчин, женщин и детей, истощенных, голодных, с блестящими по – волчьи глазами.

Вороватая английская солдатня, где бы она ни появлялась, сеяла, вокруг себя нищету, голод, страх и ненависть. Зима, близившаяся теперь к концу, была ужасной. Голод, вызванный тем, что весь урожай на полях был сожжен, косил население, опустошая местность на сотни лиг вокруг. В разоренных деревнях не было никаких признаков жизни. Путешествие, которое Катрин находила таким приятным, пока они ехали по Бургундии, теперь превратилось в нескончаемый кошмар.

Молодая женщина с болью в сердце закрывала глаза, когда видела, как вооруженный эскорт, пуская в ход деревянные древки своих копий, ударами отгонял прочь полумертвых от голода людей, осмелившихся просить у них милостыню. Каждый раз, однако, когда это случалось, принцесса Анна возмущенно вмешивалась, горько упрекая солдат за жестокость. Ее великодушное сердце не могло не отозваться на страдания людей, и повсюду на пути она щедро подавала милостыню, оставляя сияющий след нежной доброты и сострадания, пока ее кошелек и руки не опустели. Если бы Гарэн почтительно, но твердо не воспротивился намерениям принцессы, она, без сомнения, раздала бы по пути все тридцать золотых экю, что несли на себе вьючные мулы. Эти деньги были частью приданого принцессы в сто тысяч экю, потребованного английским герцогом, и величина этого приданого стала причиной все усиливавшегося раздражения госпожи Эрменгарды.

– Чего он еще хочет, этот жадный «годдэм»? – спрашивала она у Катрин, когда, наконец, на горизонте появились стены Амьена. – Он пришел сюда незаконно, непрошеным и выцеживает из страны последнюю каплю крови. Он берет в жены самую милую, самую прелестную и самую добродетельную из наших принцесс и все еще требует золота, когда должен бы пасть на колени, целуя прах у ее ног в благодарность за милость, которую ему оказало Небо! Я возмущена, госпожа Катрин, я буквально закипаю от злости, видя, как наш герцог протягивает руку этому давнему врагу нашей страны и, мало того, отдает ему свою собственную очаровательную сестру…

– Я думаю, он это делает только для того, чтоб отомстить королю Карлу. Он очень ненавидит короля.

– Отомстить, может быть, но также и надеясь захватить его трон, – продолжала сетовать графиня. – Для вассала это поведение вероломно. Даже если этот вассал – владетельный принц и пытается забыть свои обязательства. Это – бесчестное поведение, вот и все!

Улыбка промелькнула на губах Катрин, растрескавшихся от поднявшегося ледяного ветра, который беспорядочно гнал Облака высоко над башнями и шпилями Амьена.

– Это опасные слова, графиня, – сказала она лукаво, – Они могли бы стать опасными и для вас и для меня, если герцог прослышит о них.

Но взгляд почтенной дамы, устремленный на нее, был такой открытый, честный и гордый, что Катрин почувствовала, как краснеет.

– Герцог прекрасно осведомлен о моих взглядах, госпожа Катрин. Благородная женщина не опускается до лжи, даже перед герцогом Бургундским! То, что я говорю вам теперь, я готова повторить и ему!

Катрин не могла не восхищаться ею. Тучная, с зычным голосом Эрменгарда принадлежала к благородному древнему роду, и это высокое происхождение не могли скрыть ни излишний жир, ни эксцентричность поведения. Ее благородство и горделивое достоинство были врожденными и торжествовали над всеми мелкими человеческими слабостями. Она была верным другом, но могла также стать грозным врагом. Гораздо разумнее было иметь ее союзницей.