Любовь шевалье

— Убежали! Снова я их упустил! — злобно орал он, в бешенстве колотя ногой по двери. Его просторный плащ соскользнул на пол, и удивленные гвардейцы поняли, что перед ними — сам знаменитый маршал де Данвиль.

— Какие будут распоряжения? — осведомился лейтенант.

— Осмотреть соседний дом! — скомандовал маршал.

Его приказ исполнили — но и в соседнем доме никого не было.

Маршал, дрожа от ярости, выскочил на улицу, взлетел в седло и помчался в Лувр. Оказавшись в королевской резиденции, он тут же попросил аудиенции у Его Величества.

А наши герои давно пребывали во дворце Монморанси. Дамы отдыхали в уютных покоях, а мужчины вновь устроили военный совет.

— Господа, здесь вам ничто не угрожает, — заверил

Франсуа ветерана и его сына. Юноша грустно вздохнул.

— Увы, монсеньор, вам тоже необходимо скрыться. Если бы вы оставались в одиночестве, я дал бы вам другой совет, но теперь…

— Верно, мальчик мой, — кивнул герцог де Монморанси. — Нельзя подвергать новым опасностям Жанну и Лоизу. Нынче же вечером я увезу их в свое поместье. Надеюсь, вы не покинете нас. Никто, даже Его Величество, не посмеет искать вас там. Ведь для того, чтобы ворваться в родовой замок Монморанси, понадобится немалое войско!

Итак, мужчины решили под покровом ночной тьмы выбраться из столицы. В тот же день Пардальян-отец имел с герцогом де Монморанси весьма серьезную беседу. Жан отправился в отведенную ему спальню; Лоиза была в своих комнатах с матерью, и ветеран остался с маршалом с глазу на глаз. Неустрашимый солдат отважно начал разговор, хотя сердце его бешено колотилось.

— Вы, наверное, безмерно счастливы, монсеньор, обретя такую прелестную дочь! — сказал Пардальян герцогу.

— Вы правы, сударь!

— Думаю, Всевышний дарует ей прекрасного супруга! — с самым невинным видом заявил старый хитрец. — Не представляю только, где найти человека, который был бы достоин такого сокровища…

— Отчего же? Одного я знаю, — не колеблясь, промолвил маршал. — Редкий человек. На свете не много таких, как он… В душе его отчаянная смелость сочетается с удивительной тонкостью и деликатностью чувств. То, что я слышал о нем, и то, что наблюдал своими глазами, позволяет мне сравнить его с блистательными героями прошлого. Он — словно воскресший рыцарь императора Карла Великого. Именно этому мужчине, милый мой Пардальян, я и отдам руку своей дочери.

— Извините меня за нескромность, монсеньор, но портрет, который вы сейчас нарисовали, так восхитителен, что мне очень хочется взглянуть на это воплощенное совершенство. Не сочтете ли вы за дерзость, если я поинтересуюсь, как имя этого человека?

— Ну что вы! Я стольким обязан вам и вашему сыну, что с удовольствием поделюсь с вами всеми своими радостями и заботами. Вы встретитесь с ним, сударь, ведь вы, разумеется, будете присутствовать на свадьбе Лоизы…

— Так как же зовут ее суженого? — повторил свой вопрос Пардальян.

— Граф де Маржанси, — объявил маршал, пристально глядя на старика.

Тот едва сумел скрыть горькое разочарование: слова маршала точно острый нож вонзились ему в сердце. Он пробурчал что-то невнятное и потрясенный, чуть не плача, потащился в спальню к Жану.

— Я беседовал сейчас с герцогом, — сообщил он сыну.

— И о чем же, отец?

— Полюбопытствовал, не думает ли он о замужестве Лоизы. А теперь крепись, мой мальчик. Порой полезнее прижечь рану раскаленным железом, чем лить на нее благоуханный бальзам. Не видать тебе этой крошки, как своих ушей. Отец хочет обвенчать ее с неким графом де Маржанси.

— Вы знакомы с ним, батюшка?

— Нет. Однако графство Маржанси мне известно. Прежде это было большое поместье, со всех сторон окруженное владениями семьи Монморанси. Затем от него отрывали кусок за куском, и в конце концов оно превратилось в ничтожный клочок земли, который еще лет двадцать назад принадлежал де Пьеннам, но и его старый скупец-коннетабль, отец нынешнего герцога, присоединил к своим угодьям. Теперь, похоже, графство восстановлено, и какой-нибудь дворянишка приобрел его вместе с титулом.

— Все это уже неважно! — равнодушно заметил шевалье.

— И ты совершенно спокоен! — взорвался Пардальян-старший. — Тебе нанесли такую обиду, а ты и бровью не повел!

Оба замолчали. Рассерженный отец нервно мерил шагами комнату, а сын сидел в кресле, сохраняя все то же бесстрастное выражение лица.

— Просто случилось то, что и должно было случиться, батюшка. Я оказал герцогу несколько мелких услуг, и он вознаградил меня за это, с истинным радушием принимая в своем дворце. Представляете ли вы, отец, где сейчас находитесь?

— Полагаю, в твоей комнате!

— Вот именно! В этой спальне, батюшка, почивал король Генрих II, засидевшись однажды у старого коннетабля, отца маршала де Монморанси. С тех пор никто больше здесь не жил. Какая честь, сударь, для такого оборванца, как я, привыкшего бродить из одной гостиницы в другую, а то и проводить ночи под открытым небом!

На лице шевалье появилась ироническая улыбка. Усы его встопорщились.

— Подумать только, я сплю на королевском ложе! — продолжал Пардальян-младший. — Мог ли маршал оказать мне большую честь? Разумеется, не мог!