Любовь с прицелом

— А машина-то стоит, — откуда-то издалека донесся до него женский голос.

Лида удалялась, и Родион терял сознание.

Очнулся он от сильного толчка. Машину крепко тряхнуло, взревел мотор. Родион лежал на заднем сиденье, согнув ноги в коленях. Лида крутила баранку. Это был вовсе не «крузер».

— Где мы? — спросил он.

Живот болел, под горлом стоял тошнотный ком, перед глазами все плыло. В машине прохладно, но на лбу капли пота, как после бани.

— Очнулся? — спросила Лида.

— Куда мы едем?

— Да куда кривая выведет. Алику глаз выбило. Пулей. Весь руль в крови. Я не стала машину отгонять, на «Хаммере» уходим. Дорога вроде ничего. Ух ты!

Машина вырвалась из грязевого плена, вышла на твердую дорогу, быстро разогналась.

— Живем! — развеселилась Лида.

— Убили Алика?

— Я в глаз ему обещала выстрелить. Накаркала.

— С Арыковым что?

— Я же сказала, все. Пал смертью тупых. А мы живем.

— Мне в больницу надо.

— Зачем? Сама пулю вырежу, — заявила Лида.

— У тебя ничего нет.

— Ты потерял свой нож?

— Я потерял свой телефон, — буркнул Родион.

Нож при нем, а вот мобильника нет. Он нарочно от него избавился, чтобы не засветиться. А сейчас телефон ему пригодился бы.

— Зачем тебе телефон?

— Отвези меня в больницу.

— Я же сказала, все нормально будет. А насчет телефона… — Лида задумалась.

Какое-то время она молчала, затем остановила машину, полезла в бардачок, вынула оттуда отвертку.

— Это вместо скальпеля, да? — совсем не весело пошутил Родион, вспомнив, чем Лида убила Мобилу.

— Почти, — сказала она.

Лида сняла обшивку с одной двери, ничего там не нашла, полезла разбирать другую. Родион качал головой, слушая, как она возится. Ей пулю нужно вытаскивать, а она, наученная горьким опытом, ищет секретку спутникового навигатора.

— Это что такое? — спросила девушка.

Родион не открыл глаз. Все равно, что она там нашла.

— Родик, это же брюлики!.. Ничего себе!

Родион не хотел ни на что смотреть. Но Лида толкнула его, он открыл глаза и увидел перед собой прозрачный камушек, тускло блестевший на фоне лампочки, горящей под потолком. Каратов семь-восемь, а то и побольше.

— Это же миллионы! — Лида задыхалась от восторга.

— Забирай, — сказал он. — Только сначала в больницу.

— Не бойся, все обойдется. Мы только жить с тобой начинаем. Тебе нельзя умирать.

Родион качнул головой. Он стремительно терял сознание. Если не оказать помощь, точно умрет. Зачем ему тогда бриллианты?

Глава 17

Ночь прошла, дождь закончился, над головой чистое утреннее небо, перед глазами вербы, шелестящие на ветру, над которыми сияет солнце. Птицы щебечут, пахнет полынью, а где-то за кустом боярышника прячется смерть.

Родион лежал на каком-то одеяле, расстеленном на мокрой траве. Сумки валяются, чемодан стоит, какой-то сверток в чехле, похоже, палатка. А машины нет, и Лиды тоже.

Похоже, уехала она. Сгрузила Родиона и дала деру. А чего ей? Она теперь богатая. Продаст бриллианты и заживет. А если их там еще и много, то у нее и вовсе праздник жизни до скончания века.

А ему остается умереть. Рана серьезная, в ногах непреодолимая слабость, тело как будто чужое. Лежать невыносимо тяжело, а подняться — и вовсе непосильная задача.

Долго крутилась карусель, то одно, то другое, Родион фактически предал свое дело, наплевал на долг службы, и все ради Лиды. А чем все это закончилось? Он один между жизнью и смертью. Допрыгался. Докрутился на карусели. Обидно до жути.

Родион чувствовал, как сознание покидает его, но глаза держал открытыми до последнего.

В себя он пришел от глубокой, слегка притупленной боли. Проскурин лежал на спине, а Лида ковырялась в его ране. Скальпель у нее, щипцы, рука твердая, уверенная. Она знала, что делала, и Родиону ничего не оставалось, как довериться ей.

— Спокойно, родной, спокойно, — приговаривала девушка.

От этих слов ему становилось легче. На душе. Боль по-прежнему пронизывала его, как булавка — бабочку.

— Еще чуть-чуть. Еще. Ну вот! — Лида подняла щипцы, показала ему пулю, зажатую в них, и осведомилась: — На память возьмешь?

Родион пожал плечами. Из пули можно было бы сделать талисман, но вдруг из оберега она, как раз напротив, станет проклятием? А если пули притягивают друг друга? Да и рано еще думать о будущем, когда настоящее совсем не ясно.

Он снова терял сознание. Хорошо, если Лида сможет вернуть его в чувство.

Очнулся Родион все на той же лесной поляне, когда солнце уже поднялось над деревьями. Тело тяжелое, ноги непослушные, не встать, зато боли почти нет. Наверное, Лида сделала ему укол, чтобы он не мучился. Хорошо, что не пристрелила.

Она как раз ставила палатку, вбивала в землю последний колышек. Родион беспомощно наблюдал за ней.

— Ну и работенка! — устало протянула девушка, опускаясь рядом с ним.

Палатка хорошая, новая, двухслойная, с надувным дном. Дождь не промочит, ветер не снесет. Но что-то не хотелось Родиону отправляться туда.

— Как ты? — спросила Лида, глядя на него.

— Жить можно, — ответил он.

— И нужно. Там нет ничего страшного. — Она мягко провела рукой по его животу. — Отлежишься и будешь как новенький.

— Отлежусь.