Любовь с чистого листа

«Мэг, — начиналось второе, уже более тихим и напряженным голосом. — Произошло кое-что непредвиденное. Если можешь, позвони мне до того, как прочтешь сегодняшние новости».

Третье обошлось даже без моего имени. Рид говорил быстро и почти отчаянно. «Некоторое время у меня, наверное, не будет доступа к телефону, — сказал он, будто судьба уже настигла его и кто-то протянул руку, чтобы забрать устройство. — Я все тебе объясню, обещаю. — Уже третье обещание. — Я все объясню».

Его сообщения были не менее отчаянными, но более расплывчатыми: только мольбы поговорить со мной, беспокойство, что я прочту новости, предупреждение, что какое-то время я не смогу с ним связаться.

Поскольку я и правда не могу с ним связаться — руки трясутся при каждой попытке звонка, — приходится искать ответы в других местах, где обозначено его имя.

В первых появившихся статьях, которые я пропустила этим утром, Рид Сазерленд мало чем отличается от трутня с принципами, сотрудника Костеров, который заметил нечто подозрительное и тихо об этом доложил. В тех новостях имя Рида маленькое, его легко не заметить, если вовлечен в историю. Написано крошечными, непримечательными латинскими шрифтами, в длинных колонках, забитых подробностями хитрого плана Костера. Имя Рида Сазерленда легко забыть, если не знать его, если сердце не стучит в шоке и недоумении за себя, в тревоге и страхе за него.

Но чем дальше, тем крупнее становились буквы его имени. Виден момент, когда прессе стало известно, что Рид был не только работником в фирме Костеров. Один подзаголовок вынес это жирным и строгим шрифтом:

Информатор Сазерленд почти женился на дочери Костеров.

И потом имя Рида уже мелькало везде, как неотъемлемая часть скандала, полуфабрикат медиамашины, куда более пригожий для кликабельности, чем непонятные цифры. Когда-то вундеркинд, держащийся в стороне от коллег, большинство которых считало его суровым, бездушным и асоциальным. Потрясающий, быстро поднявшийся аналитик, который был помолвлен со светской львицей, дочерью Алистера Костера одиннадцать месяцев (что всех удивило, кое-кто из сотрудников даже делал ставки на продолжительность этой помолвки), но незадолго до свадьбы союз мирно и дружно распался. Герой со стальными нервами, который полгода работал на властей, ничем не выдав себя на постоянной работе.

Я трачу непомерные деньги, просматривая статьи. Частично, чтобы читать их целиком, не превышая лимит бесплатных статей в месяц на крупных новостных сайтах. Но куда больше я отдала за душную поездку в прокуренном такси до Бруклина, потому что ни на секунду не хотела лишиться интернет-сигнала в метро. Я сижу на заднем сиденье, потея в духоте и панике, едва ли замечая раздраженные гудки, пока машина ползет через Манхэттен. Я даже не поняла, как мы вырвались из этой пробки и наконец пересекли мост. То и дело отрываюсь от статей, чтобы отправить Риду сообщение, хотя знаю, что он уже не может их прочесть.

Ты в порядке? Рид, пожалуйста, позвони мне, Это какой-то ужас.

Когда такси останавливается у моего дома, в телефоне уже очень мало заряда, а идеальный наряд для презентации весь взмок и помялся. Я уже не думаю о набросках, которые достаю из такси, уже забыла, как расстроилась от ответа «Счастье сбывается». Уверена, все это скоро вернется, но сейчас голова идет кругом от всего, что Рид скрывал от меня, и о том, что нам еще предстоит обсудить. Но больше всего меня волнует, что ему приходится пережить, в каком отчаянии и напряжении он, должно быть, находится.

И не только сегодня.

Все время, что мы знакомы.

Я вваливаюсь в квартиру, бросаю все свои вещи. Никогда не была так благодарна, что живу одна. Я вихрем передвигаюсь по квартире, в облегчении, что не надо никому ничего объяснять, потому что сейчас я бы и не смогла, по крайней мере без каких-то сведений от Рида. Переодеваюсь в футболку и джинсы, собираю распушившиеся от влаги волосы в довольно неряшливый пучок. Кидаю вещи в рюкзак: кажется, ничего не остается, кроме как поехать к Риду с моим комплектом ключей и ждать его там. Да, они забрали его телефон, но ведь ему можно вернуться домой? Он ведь ничего плохого не сделал.

Телефон звонит в сумке, я кляну ее за непомерные объемы, стараясь выудить его оттуда. Это должен быть он, убеждаю я себя, силясь почувствовать облегчение, которого и следа нет.

Это не он.

— Привет, Сесилия, — говорю я сипло. Надо выпить воды перед выходом, кажется, у меня обезвоживание.

— Я правда собиралась позвонить, — начинаю я, потому что собиралась. Сказала, что позвоню, как только выйду из отеля. Они обе с Лашель сегодня работают и, наверное, ждали моего звонка.

— Мэг, ты в порядке? — спрашивает она непривычно встревоженным, но нетерпеливым голосом.

Я непонимающе хмурю брови. Я не в порядке, но почему она звучит так, будто уже это знает? Неужели у нее есть связи в «Счастье сбывается»? Кто-то рассказал ей, что все прошло не очень?

— Эм… ну, прошло не очень, мне так кажется, и я потом все расскажу, но сейчас мне…