Любовь — последний мост

— Да, да… еще несколько секунд. — А потом уже в трубку: — Мы даже не знаем, чьи это истребители-бомбардировщики… все опознавательные знаки были закрашены… наверняка из Браззавиля… Их могли и те, и другие послать… Кто их разберет…

— Клод! — закричал Филипп. — Поклянись, что ты не ранена!

— Я… клянусь… А вот Генри Уоллес…

— Репортер из «Ньюсуика»?

— Да… он стоял рядом со мной… когда… когда в него попало… Кровь… кровь… а я… я осталась в живых только потому, что…

Снова послышался голос врача:

— Довольно, мадам! Я настаиваю! Поймите, месье, мадам не должна много разговаривать…

— Мы понимаем, месье доктор, — сказал Серж.

— Надо немедленно освободить телефонную линию, это не спутниковая связь… Вы сможете позвонить ей позже. Я вам дам специальный код…

Филипп схватил блокнот, записал номер.

— Да вы особенно не беспокойтесь… это действительно всего лишь последствия шока. Мы о ней позаботимся, все будет в порядке. Спокойной ночи, месье!

Мужчины долго сидели в синем салоне молча.

Наконец, Серж сказал:

— Если человек хочет по какой-то причине закричать, и ему непременно нужно закричать, но он не может этого сделать, то его внутренний крик будет самым истошным изо всех, что можно вообразить.

Они опять помолчали.

— Клод жива, и у нее все будет в порядке, — первым прервал молчание Серж. — Я слетаю туда и привезу ее.

— Как ты туда попадешь?

— Через Либревиль, столицу Габона. Там есть аэропорт. В Габоне никакой войны нет. Сейчас у Клод последствия шока. Ты же слышал. Кто-то должен ее оттуда забрать. Дай мне номер телефона!

Они оба не заметили, как перешли на «ты».

— Я с тобой!

— Тебе нужно обратно, в Эттлинген!

— Плевать мне на Эттлинген!

— Не скажи! Что нужно, то нужно. Я справлюсь один. Я привезу Клод домой. Клянусь, я привезу ее! Полечу первым рейсом, и оттуда сразу позвоню тебе. И Клод тебе позвонит. Только так у нас все получится, как надо, согласись, Филипп!

Серж обнял его.

— Будь здоров, держись. Ну пока! — и Серж ушел.

Филипп прислонился к каменному камину. Он вспомнил о Местре и о Клод в объятиях Смерти.

6

Два последующих дня он вечерами сидел в «Наследном принце» и тщетно ждал звонка.

Едва приземлившись в Штутгарте, он первым делом позвонил во франкфуртский банк своему доверенному лицу и попросил его перевести двести тысяч франков адвокату Раймонду Марро в Женеву.

Тот был несколько озадачен. Они хорошо знали друг друга много лет.

— Что с вами, господин Тауберт? Какие-либо трудности с переводом денег?

— Абсолютно никаких, господин Сорель. Но я… Но вы… Извините меня, господин Сорель, но я чувствую себя ответственным… За короткое время я по вашему поручению перевел весьма солидные суммы… Мне приходится постоянно продавать ваши ценные бумаги, господин Сорель… Это так настоятельно необходимо?

— Да. И должно быть сделано всенепременно, — в тон ему ответил Филипп.

— Мне остается только надеяться, что в ближайшее время это не будет иметь продолжения. Прошу меня простить… Это все потому… Вы такой хороший и такой давний наш клиент…

— Благодарю за заботу! Я постараюсь сделать все, чтобы это не повторилось! — сказал Филипп и подумал: «А что я могу сделать для этого?.. И на какое время хватит еще денег?»

В вычислительном центре на улице Отто Хана эксперты продолжали искать знакомые им участки в цифровых цепочках, чтобы взять в кольцо то место, где вирус проявил активность. Они систематически проверяли все «поле» с помощью своей аналитической программы, зная, что перед ними стоит задача, почти не имеющая решения.

Эта работа позволяла Филиппу хотя бы в течение дня не думать постоянно о Клод, о Серже, но по ночам было тяжело. Он почти не спал, а если забывался ненадолго, его мучили кошмарные видения. Вечером второго дня он несколько часов подряд пытался дозвониться до опорного пункта «Врачей без границ» во Франсевиле. Тщетно.

Лишь вечером третьего дня позвонил Серж.

— Извини, Филипп, раньше никак не мог. До Либревиля я добирался целую вечность. Пришлось четыре раза пересаживаться, а потом еще ждал самолета на Франсевиль. Габон переполнен беженцами из Конго. А самолетов раз-два и обчелся.

— А Клод? — нетерпеливо перебил Филипп, стоявший перед панорамным окном в своем номере, стекол которого касались ветви старого дерева. — Клод… что с ней?

— Все в порядке. Правда, Филипп! Во Франсевиле ей не могли предоставить нужного ухода. Вот я и перевез ее сюда, в Либревиль, в городскую больницу.

— В больницу? Значит, она все-таки ранена?

— Физически — нет. Когда она говорила с нами по телефону, последствия шока еще ощущались. А несколько часов спустя у нее был нервный срыв. Ей дали транквилизаторы, еще во Франсевиле…

— Какие транквилизаторы?

— Не из самых сильных. Сейчас она выздоравливает… отсыпаясь. Ее будят… для приема пищи. Ей можно принимать ванны и душ, прогуливаться по парку. Но от этого она быстро устает и потом подолгу спит.

— Где ты живешь?