Любовь под прицелом. Рикошет

– Ну, тогда у меня для вас хреновые новости, товарищи, – разочарованно усмехнулся в ответ. – Имел нас всех Урман. Сейчас греется где-нибудь и ржёт над нами – заслуженно, кстати.

– С чего такой вывод? – нахмурился Эд.

– Слышите? – призвал их к тишине; парни прислушались и пожали плечами.

– Ничего не слышу, – буркну Шрам, явно теряющий терпение.

– Вот именно, – фыркнул я. – Тихо. А в лагере Урмана сейчас его ребятки такую пирушку бы закатили – столичные мажоры нервно курят в сторонке.

– Хорошо, и что предлагаешь? – Благо Эд не стал отмахиваться от моих рассуждений.

– Ну, как бы вариантов всего два: или мы устраиваем вечеринку, и вечер перестаёт быть томным, хотя это и рисково, или по-тихому отсюда сваливаем.

– ...ять! ..ка! Ээ, шайтан! Пыракылятый чурка!

Мою мысль прервал такой знакомый русский мат в наушниках и с таким чудовищным акцентом, что мы с парнями замолчали и, переглянувшись, расплылись в одинаково кровожадных улыбках.

– Кажется, у нас появился третий вариант, – усмешка Шрама была отражением наших мыслей. – Яго, Аид, готовьтесь отвлекать внимание.

Тихая команда вызвала у нашего «тыла» бурную реакцию с потоком отборной русской речи и массой нелестных эпитетов. Если отбросить все эмоции и мат, то вопрос у парней был только один: «Каким, нахрен, образом они должны это сделать?!». Тут я уже не удержался и, тихо хрюкнув, зажал пальцем передатчик и предложил шикарное решение их проблемы:

– Можете прикинуться Тимоном и Пумбой.

Ржали мы втроём, уткнув рожи в колени и стараясь заглушить звук, как только могли. А как только со стороны лагеря снова послышался тот самый голос с почти русской речью, Эд отдал команду начинать:

– Хакуна Матата! В смысле, через две минуты вы танцуете, девочки.

Ещё ни разу мне не приходилось рисковать своей головой и выполнять серьезную операцию по захвату  противника, еле сдерживая ржач. Но, то ли Хакуна Матата нам помогла, то ли сегодня просто наш вечер, но всё прошло быстро, почти бесшумно и через пять минут от начала операции мы уже возвращались к своим валунам с «грузом». Духи, конечно, отстреливались, как могли, но это их не спасло, и теперь особливо говорливый моджахед с окровавленной рожей и связанными руками сидел перед нами на камушке и гневно испепелял взглядом. И хотя испуганным он не выглядел, явно был не дурак и понимал, что вариантов у него немного: либо сдаёт нам Урмана, либо отправляется к свои шакалам на тот свет.

Надеюсь, ему его жизнь дороже, чем верность этому уроду.

Теперь прятаться не было причин – лагерь духов был зачищен, кроме нас и урманского шакала живых не осталось на километры вокруг, но я злился, как никогда, и пытался найти причину тем нервам, которые переворачивали нутро. В лагере оказалось всего одиннадцать человек, которые теперь не подавали признаков жизни, и если бы парни не были так уверены в данных от разведки, я бы сказал, что Урмана тут никогда не было. Что-то здесь не сходилось, не вписывалось в привычную формулу его действий... Это напрягало и бесило, и я всё чаще ловил себя на мысли, что это не совпадение. Зачем было подставляться перед разведкой, если ты собирался залечь на дно? Человек, который всю жизнь виртуозно скрывался от спецслужб, никогда бы не спалился настолько бестолково.

Разве что… он специально хотел засветиться на камерах.

Проклятье. Это пахло очень дерьмово.

Внутри закипал гнев, так что этому бородатому талибу лучше начать говорить.

Развернувшись, я покинул опустевший лагерь и направился к месту нашей дислокации; видимо, Аид что-то рассмотрел на моём лице, потому что вырос передо мной раньше, чем я успел дойти до духа и втолковать ему, что молчание не поможет.

– Воу-воу, притормози, дружище, – остановил меня за плечи. – Тебе трупов не хватило?

– Да пусти ты! – попытался вырваться, но руки Аида вцепились в меня мёртвой хваткой, удерживая на месте. – Этот пёс должен всё рассказать!

– И он расскажет, – вклинился в наш диалог спокойный голос Эда. – Но здесь мы его расколоть не сможем, отсюда вообще лучше поскорее свалить, пока не нагрянула кавалерия. Шрам уже передал сигнал в штаб, вертолёт прилетит за нами через пять часов, но нужно вернуться на место высадки.

Отхожу на шаг назад, и Аид складывает руки на груди, не шелохнувшись с места – всё ещё не доверяет. И правильно делает: я сейчас настолько неадекват, что сам себе не верил.

Бежать обратно с духом на буксире было ещё хлеще, чем слушать нытьё от Аида за подстреленный зад, потому что тот бежать с нами явно не хотел и потому всячески пытался нас замедлить. Угрожать ему стволом было бессмысленно – смерть абрека не страшила, и всё же с каждой секундой мне всё больше хотелось прострелить ему башку. Как в итоге добрались до места высадки с живым духом, не понятно, но я буквально держался на честном слове, потому что чутьё возмущённо вопило, да и внутренняя тревога никуда не делась. Я ведь ещё не снял Урмана со счетов как заказчика Лерки, и потому сознание подкидывало дикие образы в голову, от которых я не мог отмахнуться.

Нехорошие такие образы, кровавые.