Любовь под прицелом. Рикошет

Пилот был явно привычен к недовольству командира, поэтому лишь молча кивнул и запустил винты. Взлетели мы под звуки автоматных очередей, которые с дробным звуком отскакивали от поверхности кабины; я мёртвой хваткой вцепилась в ремни, которыми меня кто-то оперативно успел пригвоздить к сиденью, и зажмурилась.

Только бы всё обошлось…

Через пару минут почувствовала, как меня легонько постучали по колену, и знакомый голос с бархатными нотками привлёк моё внимание.

– Можешь расслабиться – мы успели вовремя, уже всё в порядке.

Я распахнула глаза и благодарно улыбнулась в ответ, потому что на большее меня не хватило, и позволила себе, наконец, упасть в спасительное небытие.

– Эй, проснись! – тормошил меня кто-то за плечо.

Еле разлепила веки и наткнулась взглядом на наушники, которые протянул мне Серый; сейчас, когда всё было позади, он и члены его отряда стянули повязки с лица, и я могла рассмотреть резкие черты. Какое-то время я просто заторможено всматривалась в них, не понимая, чего от меня хотят, а потом приняла и надела, прижав плотнее к ушам: наверно, это отец, который хочет убедиться в моей безопасности.

Но услышала я вовсе не облегчённые выдохи.

– Какого хрена тебя вообще туда понесло?! – буквально разорвались динамики. За окном громыхали лопасти вертолёта, немного заглушая его крик, но отряд спецназа однохренственно всё слышал – вон, как улыбаются. – Сегодня вечером ты должна была помогать матери с организацией благотворительного вечера, а вместо этого я узнаю, что тебя занесло в самое пекло! Твоё счастье, что я твой GPS по привычке проверил!

Пришлось немного оттянуть наушники от ушей и позволить папе выплеснуть беспокойство за меня тонной нравоучений. В общем и целом, каждая моя журналистская вылазка заканчивалась практически одинаково: его упрёками и вечными обещаниями запереть меня где-нибудь до конца жизни, – но я всегда находила способ улизнуть от отряда своих телохранителей. Правда, сегодня всё воспринималось иначе, потому что я вспомнила остекленевший взгляд Вадима, когда вынимала камеру из его рук, и решила, что в этот раз было бы лучше, если бы моя попытка сбежать провалилась. Я покрепче сжала пальцами флешку как единственную память о жертве друга и почувствовала её непомерную тяжесть.

Кусок чёрного пластика теперь весил целую жизнь.

Но сейчас у меня есть возможность предоставить полученную информацию отцу, а он разберётся, что с ней делать. Не знаю, кто дал наводку на то, что эти нéлюди будут сегодня обсуждать очередной теракт, письмо было анонимным, но нам с Вадимом удалось заснять всё на плёнку, а теперь, возможно, получится предотвратить и само действие: в кадр попали лица всех, кто присутствовал в той хижине. Думаю, теперь они тысячу раз подумают перед тем, как что-то провернуть.

Но надолго ли этой передышки хватит, и не сделала ли я хуже, вмешавшись во всё это? Вдруг, не реализовав этот план, они придумают что-то пострашнее?

– Я больше так не буду, – в очередной раз соврала, но папа и так мне не поверил.

– А больше и не надо, – раздался громогласный ответ. – С завтрашнего дня я приставлю к тебе целый отряд нянек, которые глаз с тебя не спустят. И это будут не те идиоты, от которых ты умудрилась сбежать уже трижды, так что о своих миссиях можешь забыть.

Меня затопило возмущение, но я не успела его выказать, потому что отец отключился. Я бросила мимолётный взгляд в сторону Серого, лицо которого выглядело совершенно бесстрастным – очевидно, согласен с отцом, – и обхватила себя здоровой рукой. С одной стороны я понимала, почему родитель так поступает, но с другой... Я ведь уже не пятилетний ребёнок, в конце-то концов, чтобы носиться со мной, как с писаной торбой!

От нечего делать выглянула в окно; пока я была в отключке, вертолёт уже успел пересечь лесополосу и теперь летел над небольшими деревушками, расположившимися у подножия гор. Проплывающую мимо местность я знала неплохо – частенько пролетала здесь, когда возвращалась после очередной миссии к отцу в часть. Эта новость пролилась бальзамом на израненную душу: значит, до полной безопасности недолго осталось. Буквально через пару минут я увидела знакомые серые стены с колючей проволокой наверху, и вот вертолёт уже приземлился на взлётной площадке. Самой приметной фигурой здесь был, естественно, отец; я пыталась подготовить речь в свою защиту, но не успела и рта раскрыть, как меня сгребли в медвежьи объятия. От удивления я даже про раненое плечо забыла, но с каждой секундой тиски становились сильнее, и мне пришлось пискнуть, чтобы меня отпустили.

– Здравия желаем, товарищ генерал, – вмешался командир отряда. – У вашей дочери «боевое» ранение – Лютый сделал, конечно, что смог, но ей бы в медчасть...

В глазах отца вспыхнул недобрый огонёк.

– Порка ей нужна хорошая, а не помощь медиков! Так, ладно. Насколько я знаю, ты в той дыре не одна была – где твой напарник?