Любовь по обмену

Даже если это объятие чуточку крепче дружеского, даже если оба знаем, что в этот миг мы замираем и перестаем дышать. Даже если это на самом деле интимнее, чем кажется со стороны, и нам больно отпускать друг друга. Мы все равно отступаем назад. И это становится настолько невыносимым, что раздирает меня изнутри и требует выхода.

— Что это будет? — Спрашиваю, придвигаясь.

Мы с ней вдвоем на маленькой кухоньке. Ребята накрывают стол во дворе. Зоя чистит большим ножом картофелину.

— Жареная картошка. — Отвечает она.

— Это как?

Ее взгляд торопливо блуждает по моему лицу. Мое волнение готово перелиться через край. Так не смотрят на того, кто безразличен. Так заглядывают в самую душу.

— Сейчас почистим ее, порежем длинными такими ломтиками, тоненько. — Зоя трясет головой, будто отгоняя от себя какие-то мысли. — Она не должна быть влажной, тогда хорошо прожарится, и у нее будет вкусная корочка.

— Помогу тебе, — беру картофелину и свободный нож.

Ни черта не соображаю, как нужно ее чистить и с чего начать.

— Не порежься. — Мягко говорит она.

В ее улыбке столько доброты и искренности, что мне немедленно хочется сграбастать эту девчонку в охапку и задушить в своих объятиях.

— Вот так. Да. — Зоя следит за каждым моим движением, подсказывает, одобрительно кивает. — Только не срезай так много.

Когда картофель вымыт и подсушен, мы вместе разогреваем на плитке сковороду, наливаем в нее растительное масло.

— Первый раз ждем подольше, — говорит она, когда картофельные палочки уже засыпаны в сковороду и начинают громко шипеть, — чтобы хорошо зажарились. — Закрывает прозрачной крышкой. — Переворачивать нужно как можно реже, в этом весь секрет, иначе она превратится в пюре. В середине процесса добавим порезанный лук, а вот соль в конце.

Мы сидим на стульях плечом к плечу. Наблюдаем за жаркой картошки, будто это самое важное на свете действо. Никто из ребят за все время приготовления так и не заходит в домик. Они словно тоже чувствуют, что нам хочется побыть вдвоем. Повторяю названия продуктов на русском, и мы смеемся. А мне ужасно хочется взять ее руку в свою. Но я этого так и не делаю.

Бред, конечно. Ничто и никто не помешает мне сделать это, если захочу. Но ощущение того, как ломает все тело, как выворачивает душу наизнанку, весь этот кайф на грани боли от невозможности дотронуться до нее — это тоже своего рода изощренное удовольствие. И мы хотим испить его до дна.

Наш последний ужин на природе, сборы, обратная дорога в автобусе — все это тоже отрывает от реальности напрочь. Прощаемся с ребятами, топаем вдвоем от остановки с заметно облегченными сумками. Мы покусаны комарами, потрепаны, покрыты пылью и совершенно счастливы.

Пока в моем кармане не начинает звонить телефон.

— Походные принадлежности в подарок за первое место — это сильно, — смеюсь я, выуживая смартфон.

— А вот мой папа был бы доволен, — хихикает Зоя, покачиваясь на бордюре.

Это ее любимая привычка — идти по бортику, быстро переставляя ножки и рискуя потерять равновесие.

— Надо же, — выдыхаю я, заметив, что на экране высветилось «Отец». Нажимаю «Ответить». — Да?

Голос отца как всегда сух и строг:

— Здравствуй, сын. Наконец-то я смог дозвониться.

— Привет.

После недолгой паузы:

— Как ты там?

Отличный вопрос для того, кто не интересовался моим самочувствием около месяца.

— Прекрасно.

Он прокашливается.

— В общем, к делу. Я переговорил с Фло, — его голос прерывается помехами, — и принял решение.

— Какое же? — Усмехаюсь.

Подхватываю Зою за руку, едва она покачивается влево. По телу тут же разливается приятное тепло.

— Я согласен, чтобы ты вернулся. Думаю, выводы сделаны, наказание пошло тебе на пользу, и ты станешь намного сговорчивее.

— Эм… — Воздух застревает у меня в горле. — Что?

— Пришло время признавать и исправлять свои ошибки, Джастин. Я позволяю тебе вернуться и поступить по-мужски. Так что не дури. — В его голосе столько же доброжелательности, сколько фальши у кассира в фаст-фуд забегаловке. — Билеты оплачены, собирай вещи и вали из этой дыры.

— Нет, — мне приходится перевести дыхание, — я не хочу, пап.

— Я даже слушать это не буду. — Громыхает отец. — У тебя было достаточно времени, чтобы подумать о своем поведении и сделать выводы, Джастин Реннер! Конец сезона в самом разгаре, на носу подготовка к новому, а тебе еще нужно набрать прежнюю форму!

— Послушай, отец… — Хмурюсь я.

— Мы это уже проходили, и я отнесся к тебе благосклонно, так будь же теперь благодарен, сын! Хватит трепать мои нервы и заставлять нервничать свою девушку. Мы все стараемся только для тебя!

— Нет. Я…

— Не хочу это слушать! — Он шумно выдыхает в трубку. — Билеты заказаны, разговор окончен. Следующий состоится уже здесь, когда ты признаешь свои ошибки и решишь взяться, наконец, за их исправление. Не трать впустую время, это твой последний шанс.

Слушаю тишину и тупо пялюсь на погасший экран.

Мой мир с треском рушится, ставшая привычной жизнь делает новый, опасный кульбит. Может, он прав и стоит воспользоваться его «позволением» вернуться домой? Если это последний шанс, и если все мои действия были ошибкой?