Любовь по обмену

— Вот здесь туалет, — слышится Димин голос. Он указывает на маленькое строение среди деревьев с яркими буквами «М» и «Ж» по бокам.

— Что? Ты серьезно? — Интересуется американец.

— Крепись, брат.

А мы с Машей тихо хихикаем, радуясь тому, что оказались, наконец, в тени. Сосны гулко шумят в вышине над нашими головами, лесной воздух пьянит, неподалеку шумно плещется река. Мы замираем, наслаждаясь красотой момента, а потом одновременно выдыхаем.

— Что ей было нужно? — Интересуется Маша, кивая на большой домик у дороги.

— Вике-то? — Морщусь от неприязни. — Она перепутала базу с кварталом красных фонарей и зазывала Джастина к себе «на палку чая».

— Никак не угомонится, — хмурится она. — Только от Димы отстала, тут же новую жертву себе выбрала. Пиявка.

— Змея, — подсказываю я.

— И ладно бы простушкой была, так ведь мнит из себя королеву. Гордая вся, недоступная, а, как приспичит, так за мужиками бегает, будто течная кошка.

Прыскаю со смеху.

— Когда речь идет о деньгах, можно забыть об имидже. Вон, Игорек — ухаживает за ней не первый год, парень состоятельный, но дела на фирме его отца идут не важно, это все знают, поэтому Вика и закрыла ему доступ к телу. — Потягиваюсь и зеваю. — А Дима был для нее выгодной партией, она и старалась, как могла, но ничего не вышло. А вот Джастин… ну, думаю, тут задел на то, чтобы улететь с ним в Америку. Она же не знает про то, что он бросил бейсбол и что с отцом своим не ладит.

— Слушай… — Маша вытягивает ноги. — А у него там, в Штатах девушка есть?

Краска бросается мне в лицо.

— Не знаю, не спрашивала…

Хотела спросить, если честно, но побоялась выдать свой интерес. Даже в разговоре с Челси и так, и сяк виляла вокруг этой темы, но в лоб не задала вопрос. А она сама и не сказала. И он тоже молчит, не упоминает… Хотя, правильно, это ведь только его личное дело…

— Хм. Тогда попрошу Диму спросить.

— Зачем?! — Вскрикиваю я, сама удивляясь такой своей реакции.

Подруга смотрит на меня с подозрительностью обманутой жены. Так и вижу, как пазл в ее голове медленно складывается в ясную картину.

— В смысле, какая нам разница? — Говорю с серьезным видом и пожимаю плечами. — Есть она у него… или нет…

Опускаю взгляд на свои ноги. Сцепляю руки в тугой замок.

«Все пропало, пропало»

— Зой… — Голос Маши звучит будто издалека, а это очевидный признак того, что я могу хлопнуться в обморок. — Зой.

— А?

— Он тебе что, нравится, да?

Мне стыдно смотреть ей в глаза.

— Нет. — Вру.

Маша аккуратно придвигается и обнимает меня одной рукой. Кладет голову на плечо.

— Мне бы тоже понравился. Он очень клевый и… красивый.

— А. Угу. — Дышу тяжело, точно сама совесть сдавила мое горло ледяными руками. — Наверное.

Молчим.

— А как же Слава? — Говорит она тихо и выпрямляется.

— Вот именно.

Мне хочется съежиться. Разреветься. Признаться, что думаю об этом каждый день. Что ненавижу себя, каждый раз говоря «люблю» парню с экрана ноутбука, потому что вру ему, глядя прямо в глаза.

И еще больше ненавижу, когда слышу «люблю» в ответ. Потому что меня не за что любить. Я — гадина. Самая настоящая эгоистка и тварь, которая позволила себе чувствовать что-то к другому парню. А самое поганое в этом всем то, (и в чем признаться себя удалось с большим трудом), что я почувствовала это впервые еще там, на крыльце собственного дома. Он даже порог не переступил, бесил меня со страшной силой, раздражал, а я уже хотела быть с ним. Желала его, как никогда и никого не желала. Всем сердцем, душой, телом — всем своим существом.

— Он никогда мне не нравился. Слава твой. — Признается Машка, и пугливо втягивает голову в плечи.

Поворачиваюсь к ней.

— Почему?

— Не знаю. — Прикусывает губу. — Он так с тобой всегда разговаривал… как учитель с учеником, будто умный самый. Не ласково. И смотрел, как на пустое место.

С трудом втягиваю воздух носом.

— Почему ты… ничего не говорила раньше?

Она часто моргает.

— Как такое скажешь? Не мое это дело. И…ты же его любила, — смотрит с надеждой в мои глаза, — да? Любила, ведь?

Прикрываю веки на пару секунд, вдыхаю и выдыхаю. Затем смотрю на нее и признаюсь с болью:

— Думала, что да. — Сжимаю пальцы в кулаки. — Но я ведь не знала, как это бывает на самом деле… Когда сердце замирает. Когда дышать больно. Когда понимаешь, что если не увидишь его сегодня, то умрешь. Когда каждая эмоция на разрыв. И каждой черточкой любуешься. Каждой долбаной родинкой! И тянет так, что обо всем готова забыть и все на свете отдать за возможность побыть рядом…

Отворачиваюсь, и мы молчим.

Дышу тяжело, стараюсь удержать слезы, а Маша замерла, ее дыхания не слышно. Мягко поглаживает меня по руке. Смотрим вверх, на солнечные лучи, которые, взрезая макушки деревьев, просачиваются в лесную чащу сквозь ветви.

— Это оно, да. — Надтреснуто говорит, Маша. — И когда это чувство приходит, его нельзя ни с чем перепутать…

— И как мне теперь быть?! — Восклицаю я и боязливо оглядываюсь по сторонам.

Машка испуганно таращится на меня. У нее тоже нет ответа на этот вопрос.