Любовь по контракту

Взбудораженная событиями сегодняшнего вечера, я не сразу заметила, что едем мы как-то странно, а потом увидела, с каким лицом Виктор оглянулся назад, на дорогу, и забеспокоилась.

– Пригнись, – мрачно посоветовал он.

Раздался резкий щелчок, машина вильнула на дороге, но выправилась, и, набирая скорость, с ревом мчалась по шоссе. В темноте машина летела, кажется, не касаясь асфальта. Некоторое время шоссе тянулось вдоль железнодорожных путей, и сейчас мы нагоняли припозднившийся состав.

– Пашка, гони. Если не успеем оторваться до переезда, кранты!

Виктор опустил стекло и вылез почти до половины. Я поняла, что он будет стрелять, и невольно зажмурилась. В это время машинист поезда, видимо, заметив нашу гонку, включил гудок, покрывший все звуки. Поэтому выстрелы оказались совсем негромкими, какими-то нестрашными, что ли.

По этой, или по другой какой причине, я не была особенно напугана. Спросила только:

– Позвонить Леониду Яковлевичу?

Виктор дико глянул на меня, ничего не ответил. Он морщился, и прижимал правый рукав, и я поняла, что его ранили.

Практически не снижая скорости, сопровождаемые ревом гудка, мы вылетели на площадку перед переездом, сбили шлагбаум и пролетели прямо перед локомотивом.

Мы летели в молчании, и, наконец, Виктор оглянулся, удовлетворенно заметил:

– Оторвались.– Рассмотрев меня, спросил: – Напугалась? Сама-то цела?

Я кивнула, и запоздалая нервная дрожь прохватила меня так, что я сцепила зубы, так они стучали.

Шальной пулей Виктору зацепило руку выше локтя. Даже я поняла, что рана пустяковая, только крови много, наверно, сосуд крупный задело. Стянула шелковый шарф с шеи, скрутила его жгутом и перетянула руку выше раны. Аккуратно стерла платком кровь, стараясь не причинить боль.

– А ты молодец! – похвалил Павел. – Не зря Леонид Яковлевич так с тобой носится.

Я промолчала, а Виктор недовольно сказал напарнику:

– На дорогу смотри лучше, психолог.

Он позвонил на дачу, доложился, и по приезду нас ожидала теплая встреча.

Сиротенко рванул дверцы машины, нагнулся и спросил:

– Сама выйдешь, или помочь?

В ногах была противная слабость, но вышла я все-таки сама.

Сиротенко хмуро обошел машину, оглядывая пробоины, также хмуро он выслушал рассказ Виктора, которому на веранде обрабатывали рану.

– Значит, пасли вас от ресторана, – заключил он. – кто мог знать, что Рита будет там?!

Виктор пожал плечами:

– Кто-то позвонил, что Рита там, и они подъехали. Хотя мы сами припозднились, и после нас к ресторану подъезжал только лимузин с какими-то чумовыми иностранцами. Они пробыли в зале всего минут сорок, потом вышли, ни с кем не говорили, и уехали сразу же.

Я повертела в руках нарядную шелковую сумочку, заметила в ней дырку от пули, но Сиротенко об этом докладывать не стала. Сама виновата: знала ведь, что опасно ехать, так нет. Еще и ребят угробила бы. От этих мыслей навалилась тоска.

Нина принесла мне чашку чая с лимоном.

Виктор неодобрительно посмотрел на чашку и спросил:

– А покрепче чего-нибудь можно? Все ж таки, считаю, мы с Павлом заслужили. Ты, конечно, Рита, девушка – что надо, и я с тобой – хоть куда, но вот сегодня, не поверишь, мечтал оказаться где-нибудь подальше, особенно как нас к железке прижали. Потому как умирать в моем молодом возрасте, даже в твоей компании, обидно до слез.

Леонид Яковлевич кивнул Нине:

– Принеси, надо стресс снять. Да, и закусить чего-нибудь.

Я поднялась, чтобы помочь ей. Нарезала хлеб тонкими ломтиками, уложила мясо, рыбку и зелень. Заметила, что руки у меня все еще трясутся.

– Как Виктор позвонил, Леня сам не свой стал. – Нина искоса посмотрела на меня: – Уж и не знаю, сладится ли у вас что.

Я только голову наклонила.

Принесла поднос, разлили водку по рюмкам.

– Ну, за благополучное возвращение домой, – степенно произнес Павел.

Я запечалилась. Упоминание о доме вызвало четко сформулированную мысль: о возвращении в собственную квартиру можно было и не мечтать. Где там обнаружили планету, пригодную для жизни? Она бы мне сейчас очень пригодилась…

Поднявшись в дом, нашла свой телефон, включила его и, уже не скрываясь, набрала номер Аллы. Не имея сил на объяснения, не вдаваясь в подробности, попросила:

– Позвони Робику, скажи, что я согласна. Пусть готовит документы.

Поскольку возвратились мы поздно, Нина уложила Мишку в своей спальне. Я заглянула к нему, поправила одеяло, сползшее на пол, поцеловала сына.

Вернулась в свою комнату, зная, что объяснения не избежать. Я даже себе не могла объяснить, откуда я это знаю, но была уверена в том, что Леонид придет сегодня в мою спальню.

Я постояла под струями воды, и мне показалось, что внутренняя дрожь стала меньше.

Сиротенко ждал меня, сидя в кресле у окна.

– Прости, что сегодня меня не оказалось рядом. Не надо было тебя отпускать, но очень уж мне не хотелось, чтобы ты думала, что я удерживаю тебя здесь против воли. Я сегодня за свою слабость чуть не заплатил самую высокую цену…– Неожиданно он участливо спросил: – Испугалась?

Я кивнула, и слезы тихо закапали. Вытирать их я не стала, надеясь, что в темноте ничего не видно.