Любовь по Интернету

Алиса долго думала, с чего же начать, и решила, что самое реальное для нее — обрести уверенность в себе. Что там писал по этому поводу Адам? Когда она поверит в себя, то сможет загипнотизировать Ваську и внушить ему, что она — красавица.

Алиса подошла к зеркалу и с сомнением посмотрела на отражение. Попробовала улыбнуться — и тут же закрыла рот. Нет, Васька будет последним придурком, если ТАКУЮ станет считать красавицей!

Однако брекеты скоро снимут, и вот тогда… Но как же, как ей научиться быть уверенной в себе?

Первые шаги на этом пути она уже сделала: попробовала курить и ругаться. Что же дальше? Интересно, прибавило ли это ей уверенности? Пока что было непонятно.

Алиса подошла к календарю, посчитала, сколько дней осталось до снятия брекетов. Двадцать один… Еще целых три недели… Ну ничего. Надо отмечать прошедшие дни в календаре, тогда будет казаться, что время летит быстрее.

Интернет отключился как назло именно в тот момент, когда Алиса собиралась поделиться планами по самоусовершенствованию с Адамом.

— Не волнуйтесь, это временные неполадки, — успокаивали недовольных жильцов мастера. — Пару дней — и вы снова в сети. Там по вас соскучатся — больше любить будут!

Однако прошла неделя, вторая, а Ева все еще не имела возможности связаться с Адамом. Единственное, что скрашивало эти дни, — приближающаяся дата снятия брекетов…

III четверть Февраль − Март

Кузина Нина

Сестра из Питера приехала в один из февральских выходных, как раз тогда, когда Алиса, с одной стороны, пребывала в расстроенных чувствах по поводу отлучения от Интернета, а с другой — предвкушала большую радость: только один день на календаре остался незакрашенным — завтра ей должны были снять брекеты.

Ровно в девять утра дверной звонок сотворил то, что было не под силу будильнику, — разбудил Алису.

Заспанная и недовольная барышня сползла с постели и поплелась открывать — родители накануне уехали к бабушке. «Кто бы это ни был, придушу гада», — клялась Алиса, копошась с замком.

Но едва она увидела виновницу своего преждевременного пробуждения, остатки сна как рукой сняло, и Алиса бросилась на шею нежданной гостье.

Перед ней в немыслимо синей куртке, немыслимой шляпке и в немыслимого размера ботинках стояла ее собственная двоюродная сестра Нина из Питера. Она была ровесницей Алисы — тоже училась в восьмом.

Кузина шагнула в прихожую, бросила на пол туго набитую спортивную сумку, а потом метнула на вешалку куртку и шляпку.

Алиса не видела сестрицу целых два года и поразилась произошедшим в ней переменам.

Нина было очень коротко, почти налысо, подстрижена, и этот пушистый ежик она умудрилась помелировать так, что волосинки — иголочки на концах были ослепительно белыми. Одна прядь была оставлена длинной, она спускалась сбоку перед ухом до самого плеча. В носу, на губе и в ушах болтались серьги, в одном ухе даже две. Дополняли картину ярко подведенные глаза, пунцовые губы и такого же вызывающего цвета облупившийся лак на ногтях.

— Привет, сестренка! — принялась тормошить Алису Нина. — Как поживаешь? Впрочем, можешь не отвечать! Сама вижу, что никак!

Алиса покраснела и улыбнулась. Нина присвистнула:

— Все еще в брекетах! Они что, приросли к тебе, что ли? И прическа у тебя — отстой. Хотя фигурка и ничего, я думала, будет хуже. Ты уж не обижайся, я же всегда говорю то, что думаю!

Да, Нинка всегда была прямой. Еще в детстве она шокировала окружающих своими откровенными высказываниями. Однажды на семейном торжестве, когда девочке было лет пять, ей сделали замечание из-за того, что она вытирала руки о подол платья. На что ребенок сообщил, как сидящий рядом дядя Боря вытирает руки о скатерть, а дядя Володя вообще не моет их, даже после туалета! А у сидящей рядом тети Тани под брюки надеты рваные колготки. Для того чтобы прервать поток «разоблачений», растерянным взрослым пришлось обложить маленького монстра сладостями и включить на весь вечер видеомагнитофон. Но даже с набитым ртом девчонка умудрилась перекричать телевизор и проинформировать окружающих о том, что бабушка Зоя утащила с кухни и положила себе в сумку три ложки и хрустальную пепельницу. А у дяди Вити под стулом стоит бутылка водки, которую он один, тайком ото всех, уже почти выпил.

С тех пор прошло почти десять лет, но Нина ни капли не изменилась. Ее зоркий глаз и острый язычок то и дело смущали кого-нибудь из окружающих.

Не успев даже толком раздеться, кузина Нина обежала квартиру и остановилась у стойки с дисками.

— Так-так-так… Что слушаем? Ага. «Продиджи», «Нирвана», «Сплин»… Это что, для папы и мамы?

— Нет, это для меня…

— Ну и отсталые же у тебя вкусы, Лиска! — недовольно скривилась Нина. — Это же антиквариат, прошлый век! Кто ж сейчас «Продиджи» слушает? Или «Нирвану»? С тобой действительно сплин схватишь…

— А что же сейчас слушают? — удивилась Алиса. Ей самой ее музыкальные вкусы казались вполне современными.

— «Блинк−182», «Пинк», «Тату»! А это кто? — неугомонная Нинка увидела над кроватью Алисы постер с Самюэлем Миллеком. — Не знаю такого…