Любовь очень зла

Сергей молча отвернулся и завел машину. Один темный переулок сменил другой, Сергей нарочно выбрал окольный путь и ехал медленно. Я его понимала, придвинулась ближе, касаясь щекой его плеча, и закрыла глаза, пытаясь представить, что мне действительно не нужно возвращаться.

Мы выехали на проспект, казино с яркой иллюминацией возникло справа, поворот, образцовая улица с новыми домами, зеленые лужайки, дорожки, выложенные мрамором.

— Останови здесь, — тихо сказала я.

Сережа покорно остановил машину, я быстро открыла дверь и, стараясь не смотреть на него, сказала скороговоркой:

— До свидания. Я позвоню.

Он схватил меня за руку.

— Лили…

— Пожалуйста, уезжай, — попросила я. — Вдруг кто-нибудь увидит. — Торопливо захлопнула дверь и пошла к своему дому, то есть к дому своего мужа.

Машина Сергея не тронулась с места, я все-таки оглянулась, черный «мерседес» стоял в нескольких метрах от поворота, свет фонаря не доходил до него, надеюсь, машину не заметят.

Я ускорила шаги, кутаясь в шубу. Было холодно, несмотря на конец марта. Снег успел сойти, но ночью морозы еще по-зимнему суровые, я прислушивалась, ожидая, когда заработает двигатель машины, но тишину нарушали только мои торопливые шаги.

Соседние дома тонули в темноте. За три года жизни здесь я лишь несколько раз видела своих соседей. Напротив дом сына губернатора, оттуда иногда слышалась музыка, чей-то смех, я видела машины за чугунными воротами, но самого хозяина никогда. Говорят, он женат и у него есть дети. Надеюсь, им счастливо живется за этими стенами. Вот и наш дом. Я невольно замедлила шаги. В окнах второго этажа свет, выходит, я все-таки опоздала.

Я беспомощно огляделась и тут возле соседнего дома заметила чью-то тень. Человек торопливо свернул за угол, я шагнула к калитке, настороженно вглядываясь в темноту. В доме напротив не светилось ни одно окно, улица совершенно пустынна, мне стоило поторопиться, но силуэт, мелькнувший на мгновение, показался знакомым. Я еще раз взглянула на окна своего дома и прошла мимо калитки, достигла конца высокой ограды и опять огляделась.

В окошке над гаражом горел свет, значит Виктор приехал недавно. Я вздохнула, вернулась к калитке, но почти тут же пошла обратно, потом немного постояла под фонарем. Поискала перчатки, в кармане их не оказалось, так же как и в сумке, должно быть я оставила их в машине Сергея.

Я еще раз взглянула на светящиеся окна своего дома и, вздохнув, сделала шаг. Кто-то коснулся моего локтя, я вскрикнула и обернулась.

— Не пугайся, — сказал Сергей. — Это я.

Я попыталась улыбнуться.

— Господи, ты меня напугал. Почему ты не уехал?

— Не знаю. Ты боишься идти домой? — спросил он.

— Вовсе нет. Просто я… не тороплюсь туда. Вот и все.

— Твой муж вернулся и ты боишься идти домой, — сказал он сурово и взял меня за руку.

— Он не тронет меня, если ты это имеешь ввиду, — пряча глаза, сказала я. — Я что-нибудь придумаю. Лишь бы он не узнал о тебе.

— Лили… — пальцы его сжимались, причиняя мне боль.

— Пожалуйста, не начинай все сначала, — отчаянно попросила я и заспешила к калитке.

Сережа остался стоять, сунув руки в карманы пальто, я оглянулась и робко помахала ему, надеясь, что никто не обратит внимание на его одинокую фигуру.

Я открыла входную дверь и вошла в освещенный холл. Откуда-то из коридора возник охранник, я вздрогнула от неожиданности, потому что целиком была поглощена предстоящей встречей с мужем, а о существовании в доме этого типа как будто забыла, хотя делать этого, разумеется, не стоило. Я сделала шаг и сказала с испугом:

— Здравствуйте. Виктор Павлович вернулся? — Могла бы и не спрашивать, если охранник в доме, значит муж здесь. Парень кивнул, глядя на меня без всякого выражения. В доме он жил два года, но его голос я слышала от силы раз десять, зато присутствие ощущала постоянно. Впрочем, мне он особенно не досаждал, предпочитая находиться вблизи супруга.

— Виктор Павлович в гостиной, — тихо сказал он.

— Что? — не поняла я.

— В гостиной, — повторил парень. Лицо совершенно отсутствующее, точно у глухонемого. Светлые глаза смотрят не мигая, он едва заметно склонил голову, в данном жесте был некий намек на почтительность, но утверждать это я бы не стала, невозможно представить, что за мысли бродят в голове человека с таким выражением лица.

У моего мужа довольно большая охрана, но этого парня он почему-то выделяет. Только Данила постоянно живет в доме и везде сопровождает Виктора. Охранник поднял шубу, брошенную мною в кресло, и определил в шкаф, заботливо повесив ее на плечики. В мою сторону даже не смотрел, но в каждом его движении мне виделась скрытая угроза. Шуба куплена на хозяйские деньги, а хозяйское добро следует беречь. Интересно, с его точки зрения я тоже хозяйское добро? Конечно, как же иначе? Только в отличие от шубы я доставляю беспокойство.

Должно быть он в курсе наших дел, раз живет с нами в одном доме.