Любовь обжигает (ЛП)

Колдер проигнорировал ее и, запрыгнув в свою патрульную машину, поехал к карьеру.

Карьер законсервировали лет двадцать назад. Подростки любили торчать там, играя в «кто первый струсит»: нужно было спрыгнуть с отвесного гранитного склона в человеческой форме, а затем как можно дольше продержаться, не обращаясь в дракона, и при этом не разбиться о скалистое дно. Придурки. Наступит день, когда ему придется соскабливать какого-нибудь неудачника с камней.

Добравшись до места, он увидел такую картину: Оливия стояла возле своей машины с довольной ухмылкой на лице, а Билли и его лучший друг Лео с криками и руганью суетились вокруг мотоцикла Билли. Байк стоял вмороженный в ледяную глыбу.

— Я сваливаю, — сказал Лео, заметив Колдера, тут же развернулся и побежал. Через пару десятков шагов он обернулся в небольшого красного дракона, захлопал крыльями и исчез, взлетев над соснами.

— Выходит, вы знали, кто надругался над нашим знаком, — осуждающе произнесла Оливия, когда Колдер подошел к ней.

Билли посмотрел на свой байк, потом в сторону сбежавшего Лео, и на его коже сверкнула волна красных чешуек, будто он тоже хотел удрать.

— Даже не думай, — предупредил Колдер. — Я намного быстрее тебя.

Колдер снова обратил свое внимание на Оливию.

— Я и не говорил, что не знаю, кто это сделал. Я веду расследование здесь, и вы должны были оставить это дело мне. Вы не можете вершить правосудие самостоятельно. Мне придется арестовать вас.

Оливия зашипела от гнева, когда он снял с пояса наручники. Но, одарив Колдера свирепым взглядом, все же повернулась к нему спиной, чтобы он смог надеть их на запястия.

— Доволен собой? — холодно поинтересовалась она.

— Гораздо больше, чем должен. — Он подавил усмешку.

— Значит, ты больной на всю голову сукин сын, — сказала она громким, сердитым голосом. — Какой сюрприз.

Защелкивая наручники, он с удивлением заметил на ее правом предплечье обгоревший участок кожи. Этот след был явно от огня дракона. Ожог выглядел неважно и слишком медленно исцелялся. Будь это менее серьезное повреждение, оно исцелилось бы за считанные минуты.

— Вы в порядке? — спросил он.

— Ага, случайно приморозила себя, — ответила Оливия, избегая его взгляда. Явная ложь — Колдер точно мог сказать, что это ожог, а не обморожение, и кроме того, надо было очень постараться, чтобы случайно обжечься в таком месте. Но раз она не хотела рассказывать, он не станет ее заставлять.

Он наклонился к ее уху так, чтобы Билли не смог услышать.

— Если кто-то желает вам зла и вам нужна защита, пожалуйста, скажите мне, — сказал он ей низким голосом. — Я не шучу.

— Эй, сучка, смотри-ка, кто загремит в тюрьму! — ликующе дразнил Билли Оливию. — Не я, вот кто!

— Тут ты ошибаешься, — сказал Колдер и достал вторую пару наручников, шагнув к нему.

— Что? Какого черта ты меня арестовываешь? — набросился на него Билли. — Ты же видел, что она сделала! Эта стерва заморозила мой байк! Она, блин, мне теперь должна!

— А ты испортил Северному Линдвейлу их въездную стелу. Его восстановление будет стоить тысячи долларов. Думаешь, у твоей матери есть такие деньги? Особенно после того, как половина ее клиентов разбежались сегодня из-за тебя.

— Из-за меня? — скулил Билли, пока Колдер запихивал его на заднее сиденье машины. — Ты вообще о чем?

Колдер тряхнул головой.

— Пусть она сама тебе объяснит.

Колдер помог Оливии сесть на переднее сидение. Обычно арестованные ездят сзади, но он не хотел оставлять ее рядом с Билли, беспокоясь вовсе не о ее безопасности, а из опасений, что дамочка может покусать Билли.

Не проронив больше ни слова, они вернулись в полицейский участок. Новое кирпичное здание с остроконечной крышей и мраморными ступенями при входе все еще пахло краской и лизолом.

Оливию и Билли развели по камерам, а Колдер, расположившись в своем кабинете, пытался разобраться с посыпавшимся на него градом телефонных звонков. Дубовую мебель ручной работы, которую подарил участку Южный Линдвейл в качестве признательности, уже доставили. Колдер развесил несколько картин известных драконов и заполнил стеллаж книгами о человеческом праве и Кодициллом Совета Старейшин Драконов.

На столе зазвонил телефон, Колдер взглянул на высветившийся номер и вздохнул. Это его мать, Табита Кингсли.

— Да, мама, — ответил он, не потрудившись скрыть свое раздражение. У него с семьей непростые отношения. Колдер, кажется, прямо из яйца вылупился с обостренным чувством того, что хорошо, а что плохо — только вот родился он в семье похитителей драгоценностей. Конечно, сейчас они отошли от дел и владели респектабельным и очень успешным ювелирным магазином, в котором были представлены работы драконов-ювелиров со всего мира… но исправились ли они на самом деле? Колдер частенько задавался этим вопросом.

— Слышала, в город приехал Наблюдатель Совета по имени Хенрик Вромм, — сказал она.

— Все верно.

— Я просто хотела предупредить тебя, что он может быть немного не доброжелателен по отношению к тебе, — сказал Табита. — Дело в том, что мы с ним встречались в колледже, но я бросила его ради твоего отца.

Колдер застонал.