Любовь не выбирает

Али уже была готова закричать. Как возможно такое, что простое прикосновение ко рту отдается у нее во всем теле? Каким образом соски у нее превратились в плотные твердые бусинки, а жар разлился в тех местах, которых он не касался?

— Милая, милая, милая, — шептал Макс.

Али застонала:

— Замолчите и поцелуйте меня как следует.

Она взяла инициативу в свои руки, встав на цыпочки и притянув его лицо к себе.

Их губы встретились. От ее жаркого дыхания и запаха ее духов горячая кровь понеслась у Макса по жилам. Он прижал Али к двери своим ртом, руками и жестким телом. Его язык проник ей в рот, слизывая сладость рома и земляники. Напряжение в паху росло. Али стонала под его натиском. Она вцепилась ему в плечи, приглашая продолжать. Руки Макса легли ей на бедра, крепко сжали. Он притягивал ее к себе все плотнее и плотнее, губы касались самых нежных мест у нее на шее. У Али вырывались стоны. Макс и забыл, какие мягкие и податливые могут быть женщины. Как легко они вписываются в твердое мужское тело.

Али вонзила ногти ему в спину и выдохнула:

— Макс…

А он облизывал отчаянно пульсирующую жилочку у нее на горле и упивался звуками, которые она издавала. Этими загадочными женскими звуками. Вздохи и хныканье, стоны, едва различимые слова, шепот… Все это означало: «Не останавливайся».

Она хочет отдаться ему, и это пьянило, было эротично, пусть и непристойно.

Непристойно, но замечательно.

Как давно он не ощущал себя так замечательно. И женщину он не целовал так страстно бог знает как давно. Но он же был счастливо женат и доволен жизнью. Правда, это было… тогда, а сейчас он здесь и к нему прижимается Али с безрассудным желанием отдаться ему. И это хорошо.

Впервые за долгое время ему было хорошо. И он возьмет то, что ему предлагается. Пит был прав — ему это необходимо.

Али с трудом могла дышать от желания, охватившего все ее тело. Оно текло по жилам подобно расплавленной лаве или жидкой ртути. Голова кружилась, была легкой, а конечности отяжелели. Язык Макса вился вокруг ее языка, вкушая сладость ее рта, словно это была конфетка. Его руки стискивали ей бедра и обжигали, как раскаленное железо. Он так плотно прижимал ее животом, что она уже представила, каково ей будет, если у них произойдет близость. Она уже успела забыть, как потрясающе восхитительно целовать и вкушать запах мужчины. Так восхитительно, что нет сил остановиться. Это выше ее.

Али вдруг поняла, что в первый раз за целый год не думает о Томе.

Если для этого нужен секс, то она к этому готова.

Прижав бедра к крепкому животу Макса, она заерзала, чтобы лучше ощутить его напряженно выпиравший член. Ей хотелось дотронуться рукой до этого плотного гребня, чтобы почувствовать его твердость и жар. Да она хотела касаться всего его тела. Хотела увидеть его обнаженным, чтобы припасть губами к каждой клеточке.

Чтобы он застонал. Чтобы возбудился до предела. Чтобы молил ее продолжать.

— Я должен увидеть тебя, — простонал Макс ей в шею, вытаскивая блузку из пояса юбки.

Она его поняла. Ей тоже было нужно больше, чем страстные поцелуи в одежде. Ей необходимо увидеть его тело, пощупать его кожу, вдохнуть его запах. Запах мужчины.

Али последовала примеру Макса, вытащила концы рубашки из его брюк и стала дергать пуговицы рубашки, неуклюже пытаясь их расстегнуть. А он облизывал ей ключицы и водил языком по контуру груди.

Господи, как давно это было, когда мужчине удавалось так умело ее соблазнить! Том уж точно никогда не проявлял столько прыти. А несколько встреч с тинейджерами не имели ничего общего с искусными пальцами Макса. Макс казался ей волшебником эротики. Или даже гением.

Кончик пальца потер ей сосок, и она, едва не потеряв сознание от удовольствия, ухватилась за его рубашку, боясь упасть. Он продолжал ласкать ей соски, доводя ее почти до экстаза, и она, забыв про пуговицы, рывком сдернула рубашку.

Пуговицы со стуком ударились о дверь, и этот звук на мгновение их отрезвил. Али уставилась на его голую грудь.

— Я… Прости, — задыхаясь, пробормотала она.

Макс, тоже задыхаясь, посмотрел на свою порванную рубашку.

— У меня еще есть дюжина, — сказал он и снова припал к ее рту.

Али запустила одну руку ему в волосы, а другой гладила его грудь, спину, живот. Почувствовав, как сжались его мышцы, она проделала тот же путь, но уже не пальцами, а губами. Она целовала его шею, покусывала кожу ключицы, потерлась носом о скульптурно вылепленные мышцы на груди, потом облизала плоский, как монета, сосок.

Он громко застонал, словно она обожгла его своим прикосновением. Сдерживаться становилось все труднее, особенно когда она стала облизывать ему грудь.

Макс отстранил ее от себя. Лицо у нее раскраснелось, губы были влажными, а дыхание с хрипом вырывалось из груди.

— Я хочу увидеть тебя всю, — то ли простонал, то ли прорычал он.

Али улыбнулась:

— Добро пожаловать.

Макс быстро справился с пуговицами у нее на блузке. Его взору предстали два потрясающе упругих полушария. Пару секунд он, застыв, смотрел на это чудо. На ней был прозрачный бюстгальтер, сквозь который выступали ягодки сосков.