Любовь насмерть

И вот как-то раздался звонок телефона, и Герман, стряхнув с себя сонную оцепенелость и хандру, вдруг куда-то засобирался, начал укладывать свои вещи, вызвал такси. Его ждали в Москве, приехали какие-то важные для него люди. Он пришел в себя буквально за несколько минут, принял душ, оделся, пожал мне руку и бегом побежал к машине. «Скотина», – сказал я ему, крепко обнимая. А что делать, мы за эти пару недель стали с ним настоящими друзьями.

Мне тоже пора было возвращаться уже в мою жизнь. Я составил план действий. Сначала приведу в порядок две свои квартиры, свяжусь с Борисовым, чтобы он подыскал мне квартирантов в одну квартиру, в другую буду присматривать мебель и все необходимое для того, чтобы она приобрела более чистый, свежий, обновленный и жилой вид. Хотелось комфорта и уюта.

За две недели моего добровольного заточения Гриша звонил мне дважды, спрашивал, как у меня дела. На мои вопросы отвечал неохотно, вяло, объясняя это тем, что перекупался или перегрелся на пляже. Про мать я не спрашивал, но он сам как-то сказал, что с ней все в порядке. Уж не знаю, почему, но больше всего я боялся, что он скажет, что она ждет ребенка. Вот тогда бы я за нее попереживал. Беременность, молодой муж, чужая страна – я полагал, что все эти перемены в комплексе вряд ли пойдут ей на пользу. Должно быть, я сам к тому времени был похож на развалину, и мне казалось, что и все вокруг тоже без сил и кислые.

После того как Герман уехал, мне позвонил Костров.

– Ну что, уехал наш оператор? – спросил он, чем сильно меня удивил.

– А ты откуда знаешь?

– Мне по штату положено, – ответил он мне сухо. – Я сейчас приеду.

– Хорошо, приезжай. Ужином накормлю.

– Вот и отлично.

Я решил последовать примеру Германа, принял душ, переоделся, чтобы выглядеть более-менее прилично. Хотя до бодрости мне было еще далеко. В ожидании Фимы я даже пропылесосил!

Стемнело, когда я услышал шум подъезжающей машины. Я налил вина в два бокала и устроился на кухне в ожидании друга.

Не знаю, как у меня тогда мозг не взорвался, когда в кухню вошла Майя. Джинсы, свитер, кроссовки. Я не видел ее примерно три недели, и за это время она превратилась в настоящий скелет! Глаза запали, вместо щек – страшные впадины.

– Привет, Марк, – сказала она, неуверенно проходя и устраиваясь напротив меня.

– Ты? А где Костров?

Она не ответила. Я сделал несколько глотков вина.

И вдруг похолодел.

– Гриша? Что с ним?

До нее тоже, видимо, дошло, что она одним своим видом могла напугать меня до смерти.

– Нет-нет, с ним все в порядке.

– Ты дура, что ли? – огрызнулся я. – Ты видела себя в зеркало? У тебя такой вид, будто ты кого-то похоронила.

Она взяла бокал с вином, предназначенный Кострову, и отпила.

И вот тут я понял, что так тревожило меня и не давало покоя. Ее рука, держащая бокал. Тонкие пальцы. Я смотрел на них, и мой мозг отказывался воспринимать то, что я увидел.

Я протянул руку и коснулся маленького перстня с агатом.

Она усмехнулась и спрятала руку под стол.

– Это все из-за тебя… – сказала она, глядя мне прямо в глаза.

– Ты о чем?

– Я знала, конечно, слышала, что любовь проходит, но не была к этому готова.

– Майя! – Я вдруг подумал, что она пьяна. Что пришла ко мне пьяная. Слишком странно звучали произнесенные ею слова. Или ее челюсть сводила судорога?

– Если бы не ты, не твои постоянные измены, у нас все могло бы быть иначе.

– Ты за этим пришла? Или… Постой… Твой муж, «испанец»… Он… умер?

Она снова усмехнулась, достала пачку сигарет и закурила. Я впервые видел ее курящей!