Любовь насмерть

– Но муж Алисы вскоре бросил ее, но перед этим набрал кредитов, назанимал денег у ее друзей и оставил бедную женщину в съемной квартире и без средств к существованию. Николай, конечно, помогал ей как мог, но так уж получилось, что всю свою отцовскую любовь он все же направил на вторую Соню, на дочку, рожденную от законной жены Веры. Сестры знали о существовании друг друга, но не общались. Виной всему было, конечно, поведение взрослых. Алиса постоянно настраивала свою дочь против второй Сони, рассказывала ей, в каких чудесных условиях она живет, как папа любит ее и покупает все, что ей захочется. Что у нее есть своя комната, компьютер, что их семья часто ездит на море… Старшая Соня с детства ненавидела свою младшую сестру, и это чувство было уже у нее в крови. Но потом в жизни обеих сестер все поменялось. Жизнь – она удивительная штука. И вот спустя много лет, когда девочки были уже взрослые, Николай вернулся к Алисе. А Вера спокойно отпустила его. Она увлеклась садоводством, стала разводить розы, практически переехала на дачу. Николай часто навещал их с дочерью. Казалось бы, все устроилось, и все были счастливы. Но на самом деле счастливы были все, кроме старшей Сони. Хоть отец и вернулся к ним и теперь старался уделять ей внимание, она продолжала ревновать его к своей младшей сестре. И чувство стало просто болезненным.

– Подожди… – остановил я Кострова. – Ведь ты же хочешь показать мне их фотографии, да? Я угадал?

– Ты же сценарист, писатель. Да, ты прав. Вот, смотри, – и он положил передо мной две фотографии сестер. Не близнецы, конечно, но очень похожи. Причем они взяли черты лица отца.

– А что говорит сам Николай о смерти дочерей? Он кого-нибудь подозревает?

– Нет, конечно. Он верит, что это чудовищное стечение обстоятельств.

– Что-нибудь прояснилось в плане наследства? Быть может, девочек убила, грубо говоря, третья сестра, о которой и сам-то Николай ничего не знает.

– Ну ты точно сценарист, – вдруг закатился в тихом и веселом смехе Фима. – Третья сестра!!! Это же надо такое придумать!

– Но кто-то же убил обеих сестер.

– Понимаешь, все в этой семье как бы нашли то, что искали. Алиса вернула себе Николая. Вера выкупила соседний участок земли рядом с их дачей, Николай помог переоформить все это хозяйство на нее, и она с головой ушла в свои розы, выращивает их, часть продает, но в основном просто наслаждается жизнью. Она сдает одну из своих квартир, что остались ей от двух бабушек, к тому же Николай время о времени подкидывает ей денег, так что она ни в чем не нуждается. Я все это говорю к тому, что и Вера, и Алиса как бы вне подозрений. Николай, естественно, тоже. Я понимаю, если бы убили одну из сестер, то вторую бы могли заподозрить. Но убили обеих…

– Фима, я был сегодня на турбазе «Рыбка»… – И я рассказал о своей поездке, высказав предположение, что, вероятнее всего, в тот роковой вечер на турбазе было все же не десять, а одиннадцать человек. И одиннадцатым человеком могла быть как раз старшая сестра, которая, каким-то образом попав в круг друзей младшей сестры и узнав об их планах поехать на турбазу, приехала туда самостоятельно с целью как-то навредить младшей.

– Или наоборот, подружиться с ней, сблизиться, – неожиданно предположил Костров. – Но что-то пошло не так, быть может, между ними вспыхнула ссора или же они не поделили парня…

– Фима, ты очень хорошо думаешь о людях. Целью старшей Сони было навредить младшей, иначе зачем бы она заманила ее в сторожку, предварительно содрав плату за интимную услугу со сторожа? Она могла быть влюблена в моего Гришу… – сказал я, удивляясь тому, что эта светлая мысль пришла мне так поздно. – И для нее главным было опорочить невесту в глазах Гриши.

Мы начали размышлять на эту тему, благо, она была вполне себе реальная, правдоподобная. И все бы ничего, но она не имела никакого отношения к убийству самой старшей Сони в нашем лесу и уж точно не касалась убийства Макса Селиванова.

– Вот чувствую, тепло, – сетовал Фима, – но не горячо. Ладно, давай выкладывай, что там с квартирой.

Я рассказал ему о сделке, которую совершил сегодня, приобретя по сходной цене свою же, как бы собственную квартиру у моих родных.

– Ничего себе! Вот так подфартило твоей бывшей женушке! – покачал головой удивленный Костров. – Ее новый муж купил ей виллу в Коста-Бланке? Круто. Вот и не верь после этого в любовь.

Мне оставалось только развести руками. Что я мог сказать о любви, когда события последних дней, словно сговорившись, все до одного трубили о существовании этой самой любви. Ольга, Герман, Туманов, я сам, Костров… Все мы были влюблены. Тема любви носилась в воздухе, как ядовитый сквозняк. Вот и Вершинин не далее чем сегодня днем выразил свое мнение об этом: «Просто я лишний раз убедился, что миром правит любовь». Вот интересно, а он какую именно любовь имел в виду? О ком шла речь?

– Что ж, Марк, ты сегодня неплохо потрудился. Я и не ожидал, что ты поедешь на турбазу. Браво. Все хорошо, все мы землю роем, но пока что стоим на месте, вернее, топчемся.