Любовь на всю жизнь. Руководство для пар

Мы все желаем жить как дети, и это понятно. Мы не хотим выращивать корову и доить ее – гораздо приятнее просто сесть за стол и получить стакан прохладного молока. Неинтересно сажать семена и ухаживать за виноградной лозой – лучше выйти в сад и сорвать спелую гроздь. Такого рода несбыточные мечты имеют место и в любовных отношениях. Мы хотим не брать на себя ответственность за удовлетворение своих нужд. Мы мечтаем просто влюбиться в идеального партнера и жить долго и счастливо. В психологии такой детский взгляд на мир называют экстернализацией, и он оказывается причиной большинства несчастий в мире.

Однажды, когда я [Харвилл] еще не работал с парами, на прием пришел клиент по имени Уолтер. Его плечи были опущены, выражение лица тоскливое.

– Что случилось? – спросил я. – Вы выглядите несчастным.

– Харвилл, – сказал он, опустившись на стул. – Я отвратительно себя чувствую. У меня нет друзей.

– Наверное, без друзей очень печально и одиноко, – ответил я с сожалением.

– Да. Мне кажется… Я не знаю… Просто у меня нет ни одного друга. Я ищу, ищу, но не могу никого найти.

Он еще некоторое время говорил об этом унылым, жалобным голосом, а я подавлял в себе растущее раздражение от его детской пассивности. Его мир ограничивался убеждением, что где-то в мире есть люди, у которых на лбу написано «друг Уолтера», и нужно искать их до победного конца.

– Уолтер, – сказал я со вздохом. – Знаете, почему у вас нет друзей?

– Нет. Расскажите мне! – оживился он.

– Все дело в том, что в мире вообще нет никаких друзей.

Он опять поник, но я был непреклонен.

– Так и есть. То, что вы ищете, не существует.

Я позволил ему несколько секунд побыть в таком состоянии, а потом наклонился к нему и сказал:

– Уолтер, послушайте! Все люди в мире – незнакомцы! Если вам нужны друзья, надо пойти и подружиться!

Уолтер не хотел принимать мысль, что для создания крепкой дружбы нужно потратить время и силы. На работе он слыл ответственным и инициативным сотрудником, но при этом сохранял детское представление, будто для близких отношений достаточно встретить правильного человека. Поскольку мужчина не признавал, что дружба развивается постепенно и требует времени, вдумчивости, чувствительности, сопереживания и терпения, он был обречен жить в одиночестве.

Такая пассивность еще ярче проявлялась в личной жизни Уолтера. Он никак не мог встретить идеальную женщину. Оправившись после болезненного развода – в ожесточенной юридической схватке жена получила опеку над их сыном, – он отчаянно пытался найти себе новую пару.

Еще одна причина, из-за которой Уолтеру было сложно в любви, заключалась в том, что он подавлял почти все чувства, которые испытывал. Уязвимость скрывал за внушительным интеллектом, а это мешало подлинной близости. Он полгода посещал групповые сеансы психотерапии, и участники говорили ему то же самое, что и бывшая жена: он не делится чувствами, эмоционально отстранен. Как-то вечером одна из женщин наконец достучалась до него. «Когда вы говорите о своей боли, – сказала она, – я не вижу никаких страданий. Когда вы меня обнимаете, я не чувствую ваших объятий». До Уолтера наконец дошло, что жалобы жены были обоснованными. «Раньше я думал, она просто стервозная и любит критиковать, – признался он. – Мне не приходило в голову, что, может быть, она права и я мог узнать о себе что-то новое».

Через какое-то время Уолтер осмыслил эту информацию. У него появилось больше желания заниматься психотерапией, и он поработал над снятием эмоциональных барьеров. Благодаря оживлению чувств он смог создать удовлетворяющие отношения с новой подругой. На последнем сеансе он поделился мыслями о терапии. «Вы знаете, мне потребовалось два года, чтобы понять простую вещь: для хороших отношений надо быть готовым расти и меняться. Если бы я знал это десять лет назад, мне не пришлось бы расставаться с женой и сыном».

Не стоит винить Уолтера в том, что он верил, будто отношения должны быть легкими и «естественными». Мы все хотим жить без усилий – это нормально. В младенческом возрасте, когда мир отказывал нам в чем-то, мы расстраивались, а когда что-то давал нам – успокаивались. Из тысяч таких взаимодействий складывается инфантильная модель мира, за которую человек держится даже ценой отношений. Осознание, будто для того, чтобы быть любимым, необходимо сначала полюбить самому, приходит очень медленно. Речь не о сентиментальной или физической любви. Мы не имеем в виду, что нужно слать цветы, писать любовные письма и осваивать новые сексуальные позы – хотя и это может быть вполне уместным. Для любви в первую очередь следует отказаться от вредных тактик и убеждений, которые мы рассматривали в первых пяти главах, и заменить их более конструктивными. Необходимо изменить свои представления о любовных отношениях, о партнере и, наконец, о себе.

СТРАХ ИЗМЕНЕНИЙ