Любовь на Утином острове

Никакого клада они, естественно, не нашли. Алан начал добродушно ворчать, утверждая, будто он с самого начала подозревал, что она все придумала про сокровища. Тогда Дженни вынуждена была признаться, что действительно немного присочинила, но только в том, что касается места. Никто не знает, на каком из многочисленных островов озера был спрятан клад и существовал ли он вообще, но в том, что касается Дастина Клеменса и его авантюр, она рассказала истинную правду. А остров называется Утиным еще и потому, что с высоты птичьего полета по форме напоминает спящую утку, спрятавшую голову под крыло. А потом она бросилась бежать, и Алан, слегка прихрамывая, погнался за ней. Клад они не нашли, зато нашли уютную, залитую сентябрьским солнцем полянку. Укрытая от ветра зарослями кедров и сосен, поросшая травой и мхом, их постель была теплой и мягкой.

Они медленно, долго и страстно предавались на ней любви. И только орел, парящий высоко в небе, был единственным свидетелем слияния их тел, душ и сердец.

9

Дженни лежала на широкой вздымавшейся груди Алана и слушала, как гулко бьется его сердце. Он лениво теребил руками ее волосы, а она, утомленная любовными играми, расслабленно улыбалась и довольно жмурилась, словно сытая кошка.

Солнышко пригревало ее голую спину. Легкий ветерок дружески ласкал ее. Так приятно было ощущать мужскую силу Алана. Ее мысли унеслись куда-то, и вдруг, совершенно неожиданно для себя, она спросила:

– Ты когда-нибудь был женат?

Вопрос удивил его. Он ворвался в настоящее, словно резкий гудок приближающегося поезда, и нарушил их спокойное уединение.

Он глубже запустил руки ей в волосы и крепче прижал ее к себе, словно боялся, что она куда-нибудь исчезнет. Последовала неловкая пауза, потом он произнес:

– Ты уверена, что хочешь это знать?

– Только если ты сам захочешь рассказать.

Она почувствовала, как вначале напряглись, а потом расслабились мышцы его груди.

– Да, я был женат. – Он помолчал, но Дженни терпеливо ждала, и Алан продолжил: – Мы познакомились с Элизой в одном кафе в Чикаго, куда я зашел перекусить. Народу в кафе было много, было время ланча, но возле меня оказался свободный стул. Подошла девушка и спросила, можно ли сесть за мой столик. Так мы и познакомились, через месяц обручились, а еще через полгода поженились. Это было за три месяца до моей командировки на Ближний Восток, где меня ранили. Элиза преданно ухаживала за мной, но потом…

Он сглотнул и опять замолчал. Было заметно, что ему не слишком приятно об этом вспоминать.

– Дело в том, – продолжил он, – что Элиза очень хотела иметь детей. Она сразу сказала мне об этом, еще до того, как мы поженились, хотела знать, не стану ли я возражать. Я, естественно, не возражал, мне тоже хотелось детей. Но после ранения, когда выяснилось, что я стал бесплоден, она… В общем, она ушла от меня. Нет-нет, не сразу, – предваряя ее вопрос, поспешил добавить он. – Поначалу мы еще надеялись, что врачи ошиблись, но через год надежда угасла, а еще через пару месяцев Элиза попросила меня отпустить ее, потому что не мыслила себе семьи без детей.

– А ты? – робко поинтересовалась Дженни.

– А что я? Конечно, я отпустил ее.

– И ты не знаешь, где она теперь?

– Почему не знаю? Знаю. Она периодически звонит Сэму, поздравляет его с праздниками. Вскоре после развода со мной она вышла замуж за служащего риелторской конторы и, насколько мне известно, вполне счастлива. У них двое детей.

Сердце Дженни сжалось от боли и ревности, к глазам подступили слезы.

– Ты все еще любишь ее, да?

Видно, почувствовав боль в ее голосе, Алан попросил:

– Посмотри на меня, малышка. – А когда она отказалась сделать это, приподнял ее голову за подбородок и заставил посмотреть ему в глаза. – Нет, Дженни, девочка моя, я больше не люблю ее. Все давно прошло. Ты мне веришь?

Она утвердительно мотнула головой, не доверяя своему голосу, который вдруг куда-то пропал.

Он сделал глубокий вдох.

– То, что было у меня с Элизой, произошло почти семь лет назад. Больше это уже не имеет никакого значения. Я уже давно не тот человек, которым был тогда. Черт, я даже не тот человек, которым был три месяца назад! Говоря по правде, я не хочу быть прежним… да и не смогу.

Дженни приподнялась на локте и заглянула ему в лицо. В ее больших ореховых глазах он прочел безграничную любовь, и в груди у него что-то сжалось и защемило.

– Я не знаю, каким ты был, – сказала она, – но я знаю, какой ты есть.

Он покачал головой. Внезапно то презрение, то отвращение к себе, которое так долго таилось глубоко внутри, прорвалось наружу. Оно прорвалось неожиданно, вместе со злостью на себя – за то, что так разоткровенничался, так много рассказал ей о себе, на нее – за то, что она так безоговорочно верит ему. Он не заслужил такого доверия и не стоит его.

– Нет! – отрезал он, решительно хватая ее за плечи и отстраняя от себя. – Ты ничего обо мне не знаешь! Ничего!

– Ну так расскажи мне. – В ее глазах он прочел вызов, который не готов был принять. – Расскажи то, чего я, по-твоему, еще не знаю.