Любовь на капоте

Эта высокая – вполне себе модельного роста – девица, которой, на мой взгляд, было двадцать четыре – двадцать пять лет, тоже улыбалась профессионально. Очень уж красиво. Слишком уж приветливо для первой встречи с совершенно незнакомым человеком.

Эта псевдоискренность бесила. Меня накрыла новая волна ярости. От накатившего бешенства я все же потерял контроль над мышцами. Правый уголок рта пополз вниз и начал подергиваться. Правая нога стала непослушной. Вернулась хромота, от которой я так долго старался избавиться. Это была катастрофа.

Меньше всего мне хотелось показать свою слабость перед какой-нибудь женщиной. Мне претила мысль о том, что меня могут начать жалеть. Было до тошноты противно думать о себе, как о немощном калеке, который заслуживает лишь одного: сочувствующих взглядов и рассуждений на тему о несправедливости злой судьбы.

От глупых и наивных иллюзий о том, что меня – даже вот такого искалеченного, с изуродованным лицом и железками вместо суставов – можно любить, меня избавила моя бывшая жена. За что сейчас я был ей даже благодарен.

***

«Ну, давай! – кричал я мысленно, продолжая шагать в сторону новой ученицы, подволакивая немеющую, охваченную спазмом ногу. – Давай же! Изобрази на своем хорошеньком гладеньком личике жалостливо-понимающую мину! Покажи, как ты сочувствуешь моей беде, как сопереживаешь моему горю! Может быть, я даже сумею сделать вид, что поверил...»

Я продолжал двигаться в сторону своей новой ученицы и сквозь красную пелену гнева, застилавшую мои глаза, наблюдать за девицей. За её реакцией на меня. Девушка оправдывать мои ожидания не особо спешила. Открытая дружелюбная улыбка, не встретив ответной, медленно увяла на ее лице, сменившись выражением легкой растерянности.

«Что?! Разглядела? – возопил во мне мой гнев. – Ну же, давай, покажи свой испуг. Отвращение. Жалость!»

Вместо этого девица опустила голову, оглядела себя, свою одежду так, словно искала на ней пятна или прорехи. Провела пару раз ладонью по ветровке, по штанишкам, словно стряхивая невидимые пылинки. Дырок и грязи видимо, не нашла.

Вновь воззрилась на меня. Сквозь растерянность начала проступать задумчивость. Взгляд ее стал цепким, внимательным. За годы лечения и реабилитации в военных госпиталях и спецсанаториях я успел привыкнуть к таким взглядам. Именно так – пристально, но без особых эмоций, меня рассматривали опытные медики.

Теперь я уже не сомневался, что ученице минимум двадцать пять лет. Слишком уж сдержанной и спокойной она оказалась. А ведь я уже почти дошел до нее. С трудом удерживая равновесие, замер на несколько мгновений, заглянул в самую глубину серых с желтыми крапинками у зрачка глаз.

«Кто ты? Откуда принесло тебя на мою голову?!» – прокричал ей мысленно.

Сделал последний рывок и повалился на жалобно заскрипевшую скамью. Боль в ноге сразу уменьшилась. Дышать стало легче.

Девица обернулась. Глянула, что я сижу и… тоже уселась на расстоянии вытянутой руки от меня. Не просто уселась. Расселась! Привалилась спиной к стене гаража, начала наблюдать за джипом марки «Мерседес», на котором один из наших инструкторов, Родион Славин, тренировал очередного клиента.

Между нами воцарилась тишина, слегка разбавляемая порыкиванием мерседесовского двигателя. Спазмированные мышцы ноги требовали массажа. Я снова искоса глянул на свою молчаливую соседку. Она выглядела так спокойно и безмятежно, словно заняла скамью в парке, а я просто подошел позже и тоже присел рядом, чтобы отдохнуть.

Было похоже, что ее сложившаяся ситуация совсем не напрягает. «Не парит», как говорит современная молодежь.

«Что ж, раз тебя не парит – меня тем более!» – подумал я и, вытянув ногу, принялся растирать сведенные спазмом мышцы.

Боль понемногу отступила. Вместе с ней схлынула и волна ярости. Теперь я уже и сам не понимал, почему меня так «накрыло». Точнее, понимать-то понимал, но готов был признать, что реакция у меня была не вполне нормальная. Чрезмерная.

Будущая ученица продолжала молчать. Но в этом молчании не было ни неприятия, ни осуждения, ни демонстративной отстраненности. Она не пыталась сделать вид, что меня здесь нет. Напротив, каким-то непонятным образом она дала мне ощутить свое присутствие, свое уважительное внимание.

Не зная, что говорить и что делать, я тоже откинулся спиной на гаражную стену, прикрыл на несколько мгновений глаза. Время шло. Пауза затягивалась. А ведь я должен вести занятие! За него деньги уплачены!

Наконец, понимая, что дальше играть в молчанку бессмысленно, я заговорил:

– А ты не из пугливых, да?

Девушка не стала отвечать на мой – признаю, положа руку на сердце – невежливый вопрос. Выпрямилась. Обернулась ко мне. Взмахнула ресницами так, что показалось, будто моей пылающей щеки коснулся прохладный ветерок. Сообщила нейтральным тоном:

– Меня Полина зовут, Александр Аркадьевич.

Вот так, Казанцев. И кто тут истеричная баба после этого? Уж не ты ли?

– Полина, значит. Ну, здравствуйте, Полина. – Я невольно тоже перешел на «вы».

– Здравствуйте, Александр Аркадьевич.