Любовь на Изумрудном рифе

Но сейчас, неторопливо массируя лицо перед зеркалом, Тоби подумала, что снова искушать судьбу было бы слишком опасно. Раз однажды Роберт чуть не узнал ее, значит, где-то в глубине подсознания он сохранил о ней память. И если эти воспоминания вдруг вернутся, если Роберт открыто объявит, что они когда-то были знакомы, – что тогда скажет Марк? Он спросит, почему она не рассказывала ему об этом раньше. Что она сможет ответить? А уж если Марк узнает всю правду...

В тяжелом раздумье Тоби присела на край постели. Стоит ли обо всем этом размышлять? Ведь она уже и так знает, что у них с Марком вряд ли сложится совместная жизнь. Почему же она терзает себя в такой чудесный вечер?

Тоби знала почему. Как раз перед тем, как идти переодеваться, она услышала от Марка, что на следующее утро Роберт и Силла летят в Майами. Там у Роберта агент, пояснил Марк.

Дальнейших пояснений Тоби не требовалось. Время шло, а Тоби все еще была не готова. Надо торопиться, приказала она себе. Открыв баночку с кремом, она стала втирать его в кожу. Равномерные движения пальцев немного успокоили ее. Нельзя допускать, чтобы поступки Роберта так сильно отражались на ее настроении, убеждала себя Тоби.

Когда она наконец собралась, то осталась довольна собой. Зеленовато-серые тени на веках придавали таинственное мерцание ее большим глазам, а помада – чувственный блеск губам. Высокая, с точеной фигурой, решительная и вместе с тем с каким-то едва уловимым оттенком неуверенности в глазах, который придавал ей особую пикантность и женственность... Тоби знала, что никогда не выглядела лучше, чем сегодня. Спускаясь по лестнице, она подумала, что Роберт должен завидовать своему брату.

Днем они договорились, что перед обедом соберутся в патио и выпьют аперитив. Выйдя из дома, Тоби с удивлением подумала, что пришла первой. Освещенная луной терраса была совершенно пуста. До слуха доносился слабый плеск воды в бассейне.

Тоби решила выйти на лужайку. Но едва она сделала шаг, как услышала характерный шум колес инвалидного кресла.

Роберт, должно быть, сидел в густой тени в дальнем конце террасы. Сейчас он ехал к ней, и зажженный кончик его тонкой сигары слабо светился в темноте, словно светлячок.

– Тоби, – обратился он к ней своим обычным вежливым тоном, – мы с вами, кажется, единственные пунктуальные люди.

Тоби слегка улыбнулась кончиками губ.

– Я-то на пять минут опоздала, – возразила она. – Если только мои часы не врут.

Роберт взглянул на свои квадратные золотые часы.

– Нет, – ответил он. – Сейчас уже больше полвосьмого. Ну, это неважно. Лучше позвольте предложить вам выпить. Моника уже все приготовила. – Он кивнул на передвижной столик с напитками. – Что вам налить?

Тоби нетерпеливо повела головой. Как всегда, его манеры заставили ее внутренне напрячься. Тоби задевало, что он видит в ней всего лишь собеседника, быть может, даже приятного, но не женщину...

– Баккарди с кока-колой, – ответила она. Пока Роберт, отвернувшись к столику, готовил коктейль, она молча смотрела в окно на маленькую бухточку, куда они с Марком ездили накануне. Марк довез ее на веслах до яхты, а вот Роберт ни разу не предложил морскую прогулку: вроде бы он был слишком занят своими делами. Марк был рад, что может проводить время наедине с Тоби.

– Марк сказал, что вы завтра уезжаете в Майами? – спросила Тоби, принимая из его рук запотевший бокал, в котором позвякивали кусочки льда.

Роберт повернул к ней свое кресло.

– Это верно. – Он отпил глоток виски из бокала. – Мне нужно встретиться со своим агентом, Роуэном Хартли, а Силла пусть немножко встряхнется. Марк сказал вам, что я беру ее с собой?

– Да. – Тоби сделала большой глоток. – Ей повезло, правда? Поездка в Майами! Вы... хорошо заботитесь о ней.

– Это так. – Роберт задумчиво взбалтывал свое виски. – Когда я приехал сюда почти три года назад, она стала мне добрым другом. Я ей многим обязан. – Он помолчал и добавил: – Сначала у меня был физиотерапевт, он здесь жил и лечил меня. А когда он уехал, Силла стала часто приходить ко мне... Согласитесь, немногие девушки в ее возрасте стали бы ухаживать за инвалидом.

Тоби вспомнила, что Роберт не любит, когда его так называют, и осторожно возразила:

– Ну какой же вы инвалид!

– Я был инвалидом, – спокойно ответил он. – То, что вы видите, – это результат многих месяцев, даже лет, терпеливых усилий. – Роберт задумчиво помолчал и продолжал: – Если бы вы увидели меня сразу после аварии, вы бы пришли в ужас. Я был полной развалиной, совершенно беспомощной. Не знаю, сколько костей я поломал... Слава Богу, хоть не повредил руки. Повезло...

– Да, повезло, – эхом откликнулась Тоби, с волнением сжимая бокал.

– Именно так! – сказал Роберт, и в его голосе послышалось раздражение. – Если бы вместе со всем остальным я потерял способность писать картины, я бы покончил с собой!

– Нет! – в ужасе воскликнула Тоби и смертельно побледнела.

– Да, – твердо сказал Роберт. Откинувшись к спинке кресла, он спокойно посмотрел на нее и повторил: – Да. Я бы покончил с собой. Живопись – единственное, что у меня осталось.