Любовь Хасана из Басры

Хасан же не мог успокоиться. То, чему он сейчас был свидетелем, походило более на чудо, чем на тяжкий труд. «О великий Аллах! Как же изощрен разум этого человека, если простое повествование странника может вызвать к жизни столь… чудовищной силы образы? Но где же мне, простому мальчишке, найти источник подобного вдохновения? Как стать таким же, как этот седой и сухопарый гений?»

Юноша встал и неторопливо пошел вдоль стеллажей. Инстинктивно он двигался в дальний угол библиотеки, чтобы оказаться как можно дальше от изваяния. Только сейчас Хасан заметил, или, быть может, то была игра теней, что каменная девушка не поддерживает тяжелый узел волос на затылке. Теперь юноше казалось, что она вынимает из пучка волос нечто, напоминающее рукоять кинжала.

«Нет, только не смотреть туда! Куда угодно – на книги, в огонь камина, на руки мастера!..» Ужас все дальше уводил Хасана от привычного уголка с тяжелым столом. Здесь книжные полки были толще, а книги, чудовищные создания из пергамента и кожи, более походили на камни, чем на средоточия знаний.

– Я думал, что знаю в библиотеке все уголки, – пробормотал донельзя заинтригованный Хасан. – Но эти сосуды знаний я вижу впервые. Что же это?

Взгляд Хасана приковала чудовищная рукописная инкунабула в переплете из толстой черной кожи. Ни виньеток, ни украшений, ни даже медного замка не было на ней. Лишь сияли золотом буквы «Малеус малефикарум»[6]. Увы, юноша никогда не был силен в языке латинян. Он понял лишь, что здесь повествуется о ведьмах.

И тут взгляд Хасана скользнул на нижнюю полку. Книга, что лежала там, размерами могла поспорить с этим латинским трудом, но была украшена куда богаче, и, по счастью, оказалась написана на знакомом юноше языке. Ярко-красные буквы сами собой сложились в заглавие: «Наставление о даре любовном, о силе истинного чувства и мастерах, что знают великую тайну оного чувства и великого счастия, дарованного тому, кто не боится отдать свою жизнь для его постижения».

– О Аллах! – Увы, ранее Хасан никогда столь часто не призывал на помощь повелителя всех правоверных. – Оказывается, есть и такое наставление. Должно быть, оно растолкует мне, как избавиться от наваждения, которое окутывает меня каждый раз, когда я вижу этого истукана. Быть может, здесь я найду заклинание, которое поможет избавиться и от ее голоса в моем разуме…

С превеликим трудом Хасан смог донести тяжеленный том на стол у окна. Ему на миг показалось, что его каменная дева покосилась на него и пожала плечами. О, конечно, то была лишь игра света и тени. Во всяком случае, так изо всех сил убеждал себя Хасан, раскрывая «Наставление…»

О, как будет потом бранить себя мудрец Георгий, когда увидит эту книгу раскрытой!

Но сейчас Хасан с наслаждением перевернул первую страницу и прочел: «Посвящается каждому, кто тяготится тоскою любовною и готов отдать все свои силы тому, чтобы избавиться от оной…»

– О да, это книга создана для меня! – воскликнул он.

И услышал еще один голос, женский, любимый, тихий: «И для меня».

Макама двадцать вторая

Услышал, как ни старался бежать от этого. И как можно было не услышать эти слова – произнесенные специально для него!

Но Хасан закрыл ладонями уши и принялся за новую книгу. Должно быть, она увидела свет не один десяток лет назад. А быть может, и сотня лет с тех пор уже набежала – одни слова порой были написаны непривычно, смысл других же был совсем иным. Но все равно это было захватывающее, необыкновенное чтение!

Под обложкой из толстой кожи неведомый автор собрал не одну сотню преданий о великом чувстве, что в разные годы и в разных странах зовется одним и тем же словом – любовь. Но, кроме преданий об истинной и верной любви, не знающей границ и расстояний, были здесь и молитвы разных народов о даровании взаимного чувства и об избавлении от гибельного влечения, описания снадобий, что излечивают душевную тоску и даруют любящим минуты необыкновенной страсти и невероятного блаженства. Словом, то была книга преудивительнейшая.

Даже ее строки обладали колдовской силой – Хасан более не слышал голоса изваяния. Он столь увлекся описанием легенд, что, казалось, не услышал бы даже грохота грома над своей головой. И чем дольше читал юноша, тем более близко к сердцу принимал все, что гласили витиеватые старомодные строки.

Теперь Хасан не стал бы называть свою прекрасную Наринэ подружкой. Ибо узнав о том, сколько сил требует соединение двоих в прекрасной гармонии, понял, сколь многое получал от девушки и сколь многому от нее научился. Более того, Хасан осознал, что нет ничего постыдного, недостойного во влечении мужчины и женщины, в их телесной страсти.