Любовь как убийство

– Ник, ну причем здесь деньги?! Я тебя люблю, а разве что-то еще имеет для нас значение? – спросила Марина, переполненными нежностью, влажными глазами глядя на Николая. – Конечно же, я выйду за тебя!

– Господи, благодарю тебя за то, что исполнил мое желание! Николай стал моим! Разве мне нужно что-то еще для счастья?! – вознесла она мысленную молитву Всевышнему.

IХ

– Лейблы стали такими же фальшивыми, как и жизнь людей, целью которой является их приобретение, – сказала Татьяна, отпив маленький глоток красного вина из высокого широкого бокала на тонкой ножке.

Она листала каталоги одежды для беременных, чтобы выбрать что-нибудь навырост для Марины.

– Ну, это, как посмотреть, – не согласился с ней Николай. – Для некоторых нарисованное на натирающей шею бирке название фирмы является символом достигнутого в жизни успеха. Помните, как мы все в девяностые носили вещи бирками наружу. Я помню, на ростовском толчке у танка, как мы называли этот вещевой рынок, их даже продавали. Шей на старой машинке что хочешь, а прикрепил к этой дряни фирменную бирку, и ты уже словно другой человек, – рассмеялся Николай. – У нас в школе почти все девчонки так делали.

– Тяжелое у вас было детство, Николай, – пошутила Татьяна.

– А, что, в Москве что-то было иначе, чем в Ростове? Время тогда для всех было не легкое. Для меня те годы стали просто адом на земле. Армия, военная служба по контракту, смерть родителей… От всего увиденного и пережитого можно свихнуться, – честно признался Николай. – Я тогда себе поклялся, что если найду что-то действительно заслуживающее остаться жить на этой земле, я ни перед чем не остановлюсь, чтобы защитить это чудо, оградить от всего воинствующего мира. Раньше моим миром были Маргарита и девочки, но с появлением Марины я стал на все смотреть по-другому. Марина такая… Я ее очень люблю!

– Я рада за вас, Николай. С Мариной вы еще хлебнете счастья, не сомневаюсь, – усмехнулась Татьяна, хорошо знавшая взбалмошный характер дочери.

– Как же легко и интересно общаться с матерью Марины! Никогда бы не подумал, что суровая на вид Татьяна Сергеевна такой занятный человек, – подумал Николай, искоса взглянув на погруженную в изучение модных каталогов Татьяну.

Николай, небрежно сидя в кресле, читал газету. Потом ему, видимо, надоела лживая суета кричащих заголовков и он переключил внимание на компьютер. Татьяна, от нечего делать, взяла отброшенную им газету. Равнодушно пролистав новости, она остановила внимание на кроссворде, начав сосредоточенно вписывать буквы в пустые клеточки. Николай, нахмурившись, что-то изучал в ноутбуке. Татьяна хотела получше узнать этого человека. Она до сих пор не ответила себе на вопрос о том, нравится он ей или нет. С одной стороны, Николай, безусловно, очень любил Марину. В этом она не сомневалась. Но, в то же время, он бросил семью ради другой женщины. Где гарантия, что он вновь также не поступит? И, вообще, несмотря на добродушный вид, было в нем что-то хищное, по-звериному жестокое. Николаю гордость не позволила признаться, что, наоборот, это его бросила жена. Сам он вряд ли решился бы на развод с Маргаритой. Татьяна отвлекла его вопросом из кроссворда, застав врасплох.

– Ник, послушайте вопрос: «Весь мир сошел с ума и пытается вылечиться. Что это»?

– Паранойя? – предположил Николай.

– Пандемия! – рассмеялась Татьяна. – Самое интересное, моя первая версия звучала точно также.

Их разговор прервал прибежавший с улицы Гришка с пучком ярких осенних листьев в руках.

– Дядя Коля, посмотри, какие красивые листья я нашел! – сказал он, показывая свой красно-желтый букет и по одному раскладывая листочки на журнальном столике. – Вот это клен, это дуб, а вот это что, я не знаю. Ты знаешь?

– А ну-ка, дай посмотреть. Хм… Похоже на ясень, – сказал Николай, вертя в руках остроносый желтый листик.

– Гришенька, хватит бегать на улице. Снимай курточку и пойди, поиграй в своей комнате, – строго сказала Татьяна.

Гриша смешно наморщил носик от недовольства, но послушно сделал то, что велела бабушка. Он вообще был очень спокойным и послушным мальчиком.

– Татьяна Сергеевна, я хочу жениться на Марине и усыновить Гришу. Вы как относитесь к этой идее? – очень серьезно произнес Николай, когда мальчик ушел.

– Так не мне же с вами жить, – пожала плечами Татьяна. – Вы не меня, а Марину спросите, Николай!

– Марина согласна, я ее уже спросил, но сможет ли меня считать отцом Гриша? Я об этом и хотел спросить, – произнес Николай, нервозно теребя клавиатуру ноутбука.

– По-моему, Грише вы очень нравитесь. Трудно до конца понять, о чем думает семилетний ребенок, но, мне кажется, он очень привязался к дяде Коле.

– Знаете, когда Маргарита забеременела второй раз, я так понадеялся, что родится мальчик. Я очень хотел играть с сыном в баскетбол и бадминтон, беситься с ним как маленькому, на детской площадке и, может быть, на какие-то минуты вернуть собственное детство с отцом, – грустно улыбнулся Николай, вспомнив своего отца.

– А кем был ваш отец, Николай? – поинтересовалась в общем-то мало знающая о его жизни Татьяна.