Любовь как преступление

   Наконец, девочку запихнули на сиденье и закрыли дверцу. Эйр Рувейнис закинул в багажное отделение два небольших саквояжа с вещами и украдкой отер с морщинистой щеки скупую слезу. Поцеловал дочь, поклонился нам и спешно скрылся за дверями. Мне показалось, что он сбежал, но я не могла его винить, я и сама с удовольствием сбежала бы отсюда куда подальше.

   Дайна с благодарностью обняла меня и коротко шепнула:

– Ви, амулет у нее в футляре, футляр в саквояже. Не потеряйте.

– Амулет?

– Цепочка, которая пришла с приказом. Я говорила вчера с Маршей Изионис, у нее два года назад тоже сестру забрали. Так вот, этот амулет нужно надеть на левую руку, когда прибудете в порт. Это вроде как маячок, по которому ее найдут.

– Так может не надевать, пусть ищут?

– Не выйдет, у них же списки составлены. Вычислят, кого нет и тогда страшно подумать, что будет. Я слышала, когда-то уже пытались прятать девушек. Так эти звери вырезали село за селом, пока укрывательства не прекратились.

– Мне кажется, эти слухи преувеличены, но ты не переживай, я обо всем позабочусь.

Глава 4

   Два дня мы провели в дороге, останавливаясь на постоялых дворах, чтобы поесть и отдохнуть. Вернее, это подразумевалось, но на самом деле очень сложно отдохнуть в присутствии двух истерящих девиц.

   С Шайель все было просто. Она постоянно висла на шее у матери и уже вдвоем они обвиняли меня во всех смертных грехах. Каждый раз, слыша их причитания, мне хотелось выскочить из двуколки и вернуться назад в село. Но я не могла. Я оставалась единственным здравомыслящим человеком в этом дурдоме.

   Что касается Рини, то девочка как-то сразу замкнулась в себе и в основном молчала. О чем она думала, я не допытывалась, но потухший взгляд и скорбно опущенные уголки рта наводили на разные размышления. Я заметила, как она смотрит на Шайель, когда та прижимается к матери или кладет голову ей на плечо. Девочке очень не хватало родного человека, который бы поддержал в трудную минуту. Я все это умом понимала, но по-прежнему не чувствовала в душе ни малейшего отклика. Как будто вокруг меня страдали не живые люди, а вымышленные персонажи, играющие роль на театральных подмостках.

   Утром пятого эловеля мы наконец-то прибыли в Эрливейл. Вереница повозок у городских ворот уже никого не удивила, как и доносящиеся со всех сторон рыдания и крики. Толстый неопрятный стражник стянул с нас положенную плату, и мы на еще один шаг стали ближе к даханнам.

   Здесь, в Эрливейле, они обитали практически круглогодично. Восстановили разрушенный во время войны порт, доки, прямо там строили свои корабли и спускали их на воду. Я слышала, что у нас на материке какой-то особенный лес, мол, на островах такой не растет, а везти отсюда не имеет смысла. Вот и выстроили они этакий город в городе: отгородили мощной каменной стеной часть прибрежной линии с верфями и пристанью, построили там дома с остроконечными крышами, такие же, как на островах, но в других кварталах города почти не появляются. Поговаривают, что даже у себя за стеной они ходят закутанные в плащи и не снимают масок. Что это? Попытка скрыть уродство или дань традиции?

   Под невеселые раздумья я машинально оглядывала близлежащие дома, выискивая знакомую вывеску. За моей спиной всхлипывала Шайель, что-то бормотала мать и жалась в угол молчаливая Рини. Девочку требовалось подбодрить, только я не знала как, а потому предпочитала не трогать ее вообще. Впереди нашего экипажа, а так же следом за ним, катили разнообразные повозки, из которых тоже доносился приглушенный девчоночий плач.

   В десять часов утра мы наконец-то нашли подходящую гостиницу, и я позволила себе вздохнуть с облегчением. Оставалось накормить девушек, привести их в порядок и проследить, чтобы они надели амулеты.

   ***

   Нам достался номер с двумя спальнями. На звон колокольчика подоспела горничная, и я приказала наполнить обе ванны горячей водой. Следовало вымыть девчонок, да и самой не мешало бы избавиться от дорожной пыли.

   Но стоило горничной отправиться выполнять поручение, как мать впервые за всю дорогу обратилась ко мне по имени.

– Виель…

– Да, матушка? – я развернулась и вопросительно уставилась на нее. – Вы займете одну спальню с Шайель? Не знаю, сколько мы здесь пробудем, но не думаю, что долго.

– Виель, нам нужно с тобой поговорить… наедине, – и она указала глазами на дверь, ведущую во вторую спальню.

   Я оглянулась на девушек. Шайель уже не рыдала, наоборот, она с каким-то болезненным любопытством разглядывала меня. Так дети разглядывают пойманного жука, перед тем, как оторвать ему лапки. А вот притихшая Рини не отрывала взгляд от пола и нервно комкала в пальцах край своей одежды.

   Я подошла к входным дверям, повернула ключ и кинула его себе в карман. Не хватало еще, чтобы эти глупышки сбежали. Гоняйся тогда за ними по всему Эрливейлу! После этого я вслед за матерью вошла в соседнюю комнату.

   Она стояла у окна, повернувшись ко мне спиной, и на фоне голубого неба ее фигура выделялась темным силуэтом.

– Виель, ты должна надеть амулет вместо Шайель, – сказала мать, не отрывая взгляда от окна.