Любовь к жизни. Рассказы

– Смотрите, это противозаконно, вы вторгаетесь в чужие владения, – предостерег Смок.

– Вовсе нет, мы просто гуляем, – весело возразил Солтмен и, повернувшись, двинулся было дальше.

– Эй! Стой на месте, Билл, не то я тебя сейчас продырявлю! – загремел Малыш, выхватывая два «кольта» и прицеливаясь. – Еще шаг – и я проделаю одиннадцать дырок в твоей поганой шкуре. Понятно?

Ошарашенный Солтмен остановился.

– Понять-то он понял, – пробормотал Малыш. – Но если он пойдет дальше, тогда что? Не могу же я стрелять. Как тогда быть?

– Послушай, Малыш, рассуди здраво! – взмолился Солтмен.

– Поди сюда, тогда и порассуждаем, – ответил Малыш.

Первая волна доусонцев уже захлестнула крутой откос и надвинулась на них, а они все еще пререкались.

– Человек хочет купить землю, присматривает себе участок, а вы говорите, что он куда-то вторгается, – доказывал Бешеный.

– А если земля уже принадлежит другому владельцу? – возражал Малыш. – Как раз этот самый кусок – частная собственность, вот и все. Говорят тебе, этот участок не продается.

V

– Надо скорее кончать, – шепнул Малышу Смок. – А то их, пожалуй, не удержишь…

– Храбрый ты парень, если надеешься их удержать, – шепнул в ответ Малыш. – Тут их две тысячи, и еще прибавится. Того и гляди ринутся на наши участки.

Запретная черта проходила по ближнему краю лощины, там, где Малыш остановил Солтмена с Бешеным. В толпе оказался лейтенант северо-западной полиции и человек шесть полицейских. Смок подошел к лейтенанту и заговорил с ним вполголоса.

– Из Доусона народ все прибывает, – сказал он, – скоро наберется тысяч пять, не меньше. Того и гляди кинутся захватывать участки. Вы только представьте, тут всего пять заявок, это выходит тысяча человек на участок, причем четыре тысячи из пяти бросятся на самый ближний. Этого нельзя допустить, здесь будет столько жертв, сколько не было за всю историю Аляски. А кроме того, на эти пять участков сегодня утром уже сделаны заявки, и никто не имеет права их перехватить. Короче говоря, нельзя, чтоб началась драка за участки.

– Верно, – сказал лейтенант. – Сейчас я соберу и расставлю своих людей. Мы не можем допустить беспорядка – и не допустим. Но вы все-таки поговорите с ними.

– Тут какая-то ошибка, ребята! – громко начал Смок. – У нас еще не все готово, и мы ничего не продаем. Улицы еще не размечены. А вот на будущей неделе прошу пожаловать: открываем широкую распродажу…

Взрыв общего гнева и нетерпения прервал его на полуслове.

– Нам не нужны никакие улицы! – выкрикнул молодой старатель. – Нам не нужно то, что на земле. Мы пришли за тем, что под землей.

– Мы не знаем, что тут есть под землей, – ответил Смок. – Зато мы знаем, что на этой земле можно выстроить отличный поселок.

– Верно! – подтвердил Малыш. – Уединенное место, и вид красивый. Кто любит уединение, все так тысячами сюда и кинутся. Это будет самое людное уединенное местечко на Юконе!

Снова раздались крики нетерпения, и Солтмен, который разговаривал о чем-то с вновь подошедшими доусонцами, выступил вперед.

– Мы пришли сюда, чтоб застолбить участки, – начал он. – Мы знаем, что вы тут сделали, – застолбили пять участков на золотой жиле, вон они идут в ряд по откосу и вдоль ущелья. Только вы при этом смошенничали. Две записи у вас фальшивые. Кто такой Сэт Байрс? Никто у нас и не слыхал про такого. А вы сегодня утром сделали заявку на его имя. И на имя Гарри Максуэлла записали заявку. Но Гарри Максуэлла здесь нет. Он в Сиэтле. Он еще осенью отсюда уехал. Стало быть, две заявки свободны, можно их распределять заново.

– А если у меня есть от него доверенность? – спросил Смок.

– Нет у тебя никакой доверенности, – ответил Солтмен. – Ну-ка покажи, если есть. И все равно эти участки нужно делить заново. Айда, ребята.

И Солтмен переступил запретную черту, подавая пример остальным, но тут готовую хлынуть за ним толпу остановил громкий окрик лейтенанта:

– Ни шагу дальше! Вы не имеете права!

– Ах вот как, не имеем права? – переспросил Билл Солтмен. – Разве по закону не разрешается заново столбить, если заявки сделаны неправильно?

– Действуй, Билл! Не сдавайся! – подбадривала толпа, не переходя, однако, запретную черту.

– По закону разрешается, верно? – вызывающе спросил Солтмен, наступая на лейтенанта.

– Пускай разрешается, – последовал невозмутимый ответ. – Я не могу допустить, чтоб толпа в пять тысяч человек кинулась на две заявки, – и не допущу. Это будет беспорядок, а наше дело – не допускать беспорядка. Здесь, сейчас, на этом самом месте, северо-западная полиция представляет собой закон. Если кто перешагнет эту черту, буду стрелять. А вы, Билл Солтмен, осадите назад.

Солтмен нехотя повиновался. И все же в толпе, теснившейся повсюду, где можно было примоститься на этих скалистых уступах, склонах и утесах, нарастало беспокойство, которое не предвещало ничего хорошего.

– Боже милостивый! – шепнул лейтенант Смоку. – Посмотрите вон туда, на край обрыва, его точно мухи облепили. Стоит толпе податься в сторону, как сотни людей свалятся вниз.

Смока пробрала дрожь; он выступил вперед.