Любовь из металла (ЛП)

Она не была старухой, вовсе нет. Отлично крашеная блондинка, около сорока лет, или же пятидесяти с Омоложением, что автоматически сделало бы ее материальную значимость выше, чем мы предполагали. И у нее действительно была истерика. Она плакала, минуту назад она метнула в стену маленький столик.

— Прошу прощения, — начала я, стараясь звучать одновременно и задабривающе, и уверенно.

Она в ту же секунду повернулась ко мне.

— Иди сюда, — крикнула она с хрипом. — Иди сюда и сядь. Боже, ты же всего лишь ребенок… Иди сюда, садись и слушай эту… эту чертову мерзость!

Последние слова вышли криком.

Да. Она была двинутой. Не иначе.

— Мне нужно знать, — холодным тоном обратилась я, — какие проблемы у вас возникли? — Я имела в виду Пыльных Деток. (Трое из них, Джиззл впереди, сейчас со страхом пялились из глубины коридора в мою сторону. Три маленьких ребеночка, чья мама приехала разбираться с опасной ситуацией. В конце концов, никому из них не было больше пятнадцати). — У вас какие-то проблемы с моими девочками?

— Дело не в твоих девочках, — выплюнула наша клиентша. Как же ее звали? Не могу припомнить. — Дело в этом, — она указала на экран ВУ.

Точно в этот момент один из мужчин приблизился к камере и заполнил собой весь экран. Он обратился к нам всем в очаровательной актерской манере:

— А сейчас, зрители, я бы хотел, чтобы вы последовали за мной и взглянули на эти удивительные создания. Я хочу, чтобы вы судили сами. Поймите: то, что вы сейчас увидите, — реальность. Никакой компьютерной графики. Можете проверить нас своим рекламным медиаприложением. И если на вашем ВУ есть виртуальный режим, поверьте мне, самое время его включить.

— Виртуальный!.. — воскликнула клиентша, — Боже. Боже!

Я предположила, что у ее ВУ не было такого режима. Маловероятно даже для Комптон Стрит. После первых бедствий, принесенных Астероидом, города только начали поднимать и запускать в действие такого рода технологии, таким образом, только настоящие богатеи простым нажатием кнопки могли заполнить свои комнаты образами виртуальной реальности.

На экране петлял извилистый, слабоосвещенный коридор какого-то комплекса из стали и поляризованного стекла. Не особо сногсшибательный вид.

Наш клиент опустилась на тахту.

— Смотрите, — рыкнула на нас. — Мой Бог, — снова прокаркала она, — есть ли Дьявол в Аду?

Я много лет не слышала этих слов, с тех самых пор, когда покинула Вавилонский бульвар. Волосы у меня на затылки встали дыбом.

Прагматичная часть моего разума думала сейчас: «Просто собери девчонок, скажи этой сумасшедшей, что Денни разберется с ее счетом, и уходи отсюда».

Тут на экране развернулось просторное, белое помещение. В центре его стояло старомодное кресло искусственного резного дерева, будто попавшее сюда из пьесы начала XVI века. В кресле сидел мужчина; его длинные ноги были вытянуты, одна рука изящно приподнята так, чтобы крупная, в черных полосках птица — возможно, ястреб — мог удобно сидеть на запястье. Темно-красный шелковый камзол XIV–XVII вв., почти черный, белая льняная рубашка, кружевные манжеты, — тут же черные джинсы и черно-красные ботинки. Волосы у него были длинно отпущены. Длинные красновато-каштановые волосы.

Никогда раньше я не видела его.

Но миллионы раз он вставал перед моим мысленным взором, в моих мечтах.

Это был он.

Это был Сильвер.

Я видела Сильвера.

Мои ноги — говорят, такое происходит, — стали ватными. (Раньше такое со мной происходило только раз). Вата. Вот как это происходит. Я схватилась за спинку тахты нашего клиента, чтобы удержаться на ногах, и услышала как она глухо, будто издалека сказала:

— Самое время для конца света. Самое время. Серьезно, пора уже!

Я совсем запуталась, подумала, знает ли она его… знала ли она его?..

Красноволосый мужчина поднялся из кресла и спокойной, расслабленной походкой приблизился к камере. Он улыбнулся нам своей идеальной белозубой улыбкой. Его кожа — из серебра. Янтарные глаза.

— Я жду тебя, — сказал он. На этом все. И внутренности твои распались.

Никогда я не слышала столь музыкального, столь ненапыщенно уверенного, спокойного и доброго голоса. Такого чувственного. Такого личностного. Но нет, конечно, я слышала его. В своей голове, в своих мечтах.

Птица развернула крылья. Это тоже был робот?

Камера максимально приблизилась, видно было каждое перышко. И каждая черточка его лица. Кожа, лишенная пор, но настоящая. Одновременно и матовая, и блестящая. Металлическая, но как если бы под первоклассным серебряным гримом. В точности как описывала Джейн.

Это не был робот. Это был мужчина, которого так хитро преобразили, что он мог бы казаться роботом. Какой подлый трюк.

Женщина на тахте забормотала:

— Он не изменился. Только… я забыла, какой он… особенный. Только раз. В комнате при лаборатории. Они позволили… только один тот раз.