Любовь и Тьма

Когда Марио познакомился с Франсиско Леалем, он был уже мужчиной средних лет, с тонким и прямым носом — результатом пластической операции; благодаря диете, упражнениям и массажу, он был подтянут и худощав, всегда с бронзовым загаром — при помощи ультрафиолетовой лампы; он был безупречно одет во все английское или итальянское; в ту пору он был воспитанным, утонченным, обласканным славой. Он был вхож в самые изысканные дома. Под предлогом приобретения антикварных вещей совершал поездки в самые отдаленные уголки страны. Он жил как аристократ, но никогда не скрывал скромного происхождения и всегда, при каждом удобном случае, рассказывал о своей прошлой жизни в шахтерском поселке и делал это с чувством превосходства и юмором. Эта простота снискала ему симпатию тех, кто не простил бы ему обмана о благородных корнях Благодаря утонченному вкусу и способности завязывать знакомства с нужными людьми, ему удалось войти в самые знатные круги, куда доступ имели только кичливая знать или денежные мешки. Ни одно важное собрание без него не обходилось. Марио никогда больше не ступал на порог родного дома и никогда не видел отца и братьев, но каждый месяц он отсылал матери чек, стараясь обеспечить ей мало-мальское благополучие, а сестрам — помощь, чтобы они могли приобрести какую-нибудь профессию, открыть свое дело или выйти замуж с приданым. Его чувственные наклонности были осторожными, скрытными, как и все в его жизни. Когда Ирэне представила его Франсиско Леалю, только легкий блеск глаз выдал его волнение. Она это заметила, и потом, подшучивая над своим другом, советовала ему держаться от парикмахера подальше, если нет желания ходить с серьгами в ушах и говорить высоким сопрано. Двумя месяцами позже, когда они работали над макияжем нового сезона, в студии в поисках Ирэне появился капитан Густаво Моранте. Увидев Марио, капитан изменился в лице: офицер испытывал неописуемое отвращение к геям, и тот факт, что его невеста вращается в кругах, где могли быть эти дегенераты — а таких типов иначе не назовешь, — вызывал у него беспокойство. Марио, поглощенного наклеиванием золотых блесток на скулы прекрасной модели, подвел инстинкт: он не уловил неприятия и с улыбкой протянул руку капитану. Скрестив на груди руки, Густаво посмотрел на него с бесконечным презрением, сказав, что с педерастами не водится. Мертвая тишина воцарилась в студии; Ирэне, ассистенты, модели — все в замешательстве окаменели. Марио побледнел, и, казалось, его зрачки заволокла тень горького отчаяния. Тогда, положив фотоаппарат, Франсиско Леаль медленно подошел к Марио, положил руку ему на плечо и сказал:

— А знаете, капитан, почему вы не хотите прикасаться к нему? Потому что боитесь собственных чувств. Видимо, в вашем казарменном содоме чего-чего, а гомосексуализма хватает.

Прежде чем Густаво Моранте осознал серьезность высказанного утверждения и отреагировал на него в соответствии со своими принципами, между ними вклинилась Ирэне и, взяв жениха под руку, потащила его из комнаты. Марио этот инцидент не забыл. И через несколько дней он пригласил Франсиско поужинать. Парикмахер жил на последнем этаже роскошного дома. Его квартира была отделана в черно-белых тонах — строго, современно и оригинально. В пространстве комнаты, рассеченном геометрическими линиями из стали и стекла, стояло три или четыре старинных предмета мебели в стиле барокко и висели ковры из китайского шелка. На ворсистом, покрывавшем пол паласе мурлыкали две ангорские кошки, а около камина, где горели ветви колючего кустарника, дремал черный, с блестящей шерстью пес.

— Обожаю животных, — сказал после приветствия Марио.