Любовь и смерть по вызову

– Если он читал мои откровения, так что ж. Я ни на кого не клеветал, напротив, старался быть объективным. А что касается Ларисы…

– Он не читал.

– Мне все равно. А зачем вы пришли?

– Хотела поговорить с вами.

– Я, пожалуй, пойду, Олег, – поднялся Владимир Иванович.

– Как же? А чаю? А о делах?

– Какие могут быть дела? – махнул рукой Варягин-старший. – Квартиру надо продавать. Я хорошую цену дам, Олег.

– Далась вам всем моя квартира! Я сам в ней хочу жить, неужели непонятно?! Я столько денег сюда вложил!

– Я компенсирую.

– Я жил здесь со своей женой! С любимой женой!

– Лучше тебе об этом не вспоминать, – поморщился дядя.

– А почему? Что такого в моей жене, что она вам всем не нравится?

– Я предупреждал тебя, Олег. Твой брат – он умный человек. Я нашел для него подходящую девушку, познакомился с ее родителями, выяснил, как и что. А твоя красавица Снежанна… Ты уж меня прости. Не хотелось бы при посторонних…

«Неужели же Антон все ему рассказал?!» – похолодела Люба.

– Это не посторонний. Это мой психотерапевт. Она в курсе, так что договаривай, – неприятно усмехнулся Олег Варягин.

– Надо не по внешности жену выбирать. И женятся по любви одни дураки, ты уж меня прости. Разговор наш не закончен. Все же это дело семейное. – Владимир Иванович поднялся с дивана. И повторил: – Да-да, одни дураки. Ты уж меня прости.

– Да что ты заладил: «прости» да «прости»!

– Я пришел с миром: поддержать тебя в трудную минуту, – напыщенно сказал Варягин-старший. Этот человек вызывал у Любы неприязнь все больше и больше. – Мне не хотелось бы говорить об этом при посторонних, но… Надо было слушать старших.

– Идите вы все к черту! – рявкнул Олег Варягин.

– Вот ты всегда такой. С самого детства. Упрямец. Несдержанный. И денег я тебе не хотел поэтому давать. И не хочу. Ты сам по себе. Учился, где хотел, женился, на ком хотел. И что? К чему это все привело? Полный крах? Надо было слушать старших.

– Уходи, – скрипнул зубами племянник. – Меньше всего я сейчас нуждаюсь в нотациях.

– Как угодно. Очень приятно было с вами познакомиться, Любовь Александровна.

– Взаимно, – еле выдавила она.

– Извините за вспыльчивость моего племянника. Я подозреваю, что он вам на меня нажаловался, но… Телефончик ваш можно?

– Зачем?

– У каждого может возникнуть потребность обратиться к психотерапевту.

Это был человек абсолютно закрытый, и фразы из уст Владимира Ивановича вылетали какие-то казенные, сухие.

– Я не думаю, что вам когда-нибудь потребуется психотерапевт, – не удержалась Люба.

– Зачем же поддаваться неприязни, которую испытывает ко мне мой племянник, Любовь Александровна! Вы же умная женщина, раз психотерапией занимаетесь! Вы должны понимать, что всегда надо выслушивать и другую сторону. А то я получаюсь какой-то жлоб, который не хочет помочь ближнему своему, – усмехнулся Варягин-старший. – Племяннику. А я, может быть, хочу помочь, но не вижу, так сказать, движения навстречу.

– Все. Хватит, – не выдержал Олег Валерьевич. – Катись отсюда. Достал. Я сам. Понятно? Сам.

– Ну, как угодно. Вот, всегда ты такой, Олег. У брата своего учись. Может быть, покупателя на квартиру приискать? Раз не хочешь моих денег?

– Таких не хочу. И помощи мне от тебя не надо.

– Эх, Олег, Олег! А ведь твое упрямство тебя погубит. Я квартирку-то осмотрел. Что у тебя в спальне творится?

– А что в спальне? Твои подарки.

– Обои не собираешься переклеивать?

– Не собираюсь. Пусть останется, как память.

– Что ж, как знаешь. Но это все как-то… Неправильно, а? Некрасиво?

– Я тебя провожу. Любовь Александровна, вы подождете?

– Разумеется, – кивнула Люба.

Мужчины ушли в прихожую, оттуда еще несколько минут слышался громкий, раздраженный голос Олега Варягина. Его дядя, напротив, говорил очень тихо и ровно. Наконец хлопнула входная дверь.

Хозяин вернулся в гостиную и буквально рухнул на диван:

– Не могу больше, – простонал он. – Полгода здесь не появлялся и довел меня за каких-то полчаса! Что, по-вашему, я не прав?

– Не знаю.

– Ему, видите ли, не нравится моя жена!

– Мне он тоже не понравился, – призналась Люба.

– А! Вот видите! – обрадовался Варягин. – Не так уж я не прав!

Люба поднялась с дивана, подошла к огромному книжному шкафу. На одной из полок стояли семейные портреты. Олег Варягин оказался сентиментальным.

– Ваши родители? – спросила она.

– Да.

– Мама такая красивая. И волосы у нее замечательные. Густые, волнистые.

– Фотография черно-белая, а вообще-то она была рыжеволосой.

– Что ж… Мне кажется, что разговор сегодня у нас с вами не получится. – Она вздохнула. Олег Валерьевич явно в расстроенных чувствах. Он не расположен сегодня прощать свою жену, Люба это почувствовала.

– Может, чаю?

– Нет, спасибо.

– Тогда просто посидите со мной. Вы же видите, в каком я состоянии!

Люба думала как раз о его состоянии. Если заговорить о жене, можно подлить масла в огонь. Только что его дядя высказался весьма конкретно. И говорил он так не спроста. У Варягина-старшего явно были доказательства.

– Хорошо. Я с вами немного посижу, – кивнула Люба.