Любовь и ревность. Хроники

– Ты не спросил меня, дружу ли я теперь с Мардж. Она тебе безразлична. Так вот, Дейв, мне она тоже безразлична и была безразлична всегда. А общалась я с ней лишь потому, что это был единственный шанс… быть ближе к тебе.

– Какое признание! Мардж ты тоже ненавидела?

– Не сомневайся.

– Зря. Я ее не любил.

– А мне плевать. Ты был с ней! Ты её целовал и обнимал на моих глазах, и тебе было все равно, что я чувствую!

– Эшлин, я и понятия не имел, что ты что-то чувствуешь. Ты никогда не говорила…

– А зачем было говорить, если я знала, что такие парни, как ты, никогда не обращают внимания на таких, как я - замухрышек? Я думала, мне достаточно будет просто общаться с тобой, по-приятельски. Только я ошиблась. Недостаточно. Дружить с теми, кого безответно любят, могут только мазохисты.

– Ты ошиблась не только в этом, – выговорил Сейбин. – Возможно, если бы тогда ты как-то проявила свои чувства, я бы смог на них ответить. Черт тебя побери, Эшлин, когда ты хочешь, ты можешь кого угодно очаровать! А вместо этого ты забиваешься в уголок и страдаешь. Зачем? Может, я и влюбился бы в тебя, не будь на свете Дженнет. По крайней мере, у тебя был шанс.

– Мне кажется, он есть и теперь. Ты не хочешь это признавать, но он есть. Потому что я тебя люблю, Сейбин. Люблю гораздо сильнее, чем твоя ненаглядная Джен. Которой вообще плевать по большому счету, где ты и с кем ты. Лишь бы вернулся к ней под каблук.

– Давай не будем обсуждать Дженнет. Я уверен в наших чувствах, а у тебя даже не было времени в них разобраться.

– Да чего тут разбираться, – как-то зло хохотнула Эшлин. – Думаешь, я не поняла, зачем ты вчера вечером пришел ко мне? Хотел заставить ее ревновать, да только не вышло. Дейв, мы провели вместе три дня, ты мог изменить ей десять раз, а она даже не почесалась!

– Джен не ревнует меня лишь потому, что верит мне, как себе. И вообще, ревность – не гарантия любви. А её отсутствие – не гарантия равнодушия.

– Ошибаешься, милый, – прошипела Мейлстром. – Мы все собственники в душе. И любить без ревности, без эгоистического желания обладания могут только истинные альтруисты, а твоя Дженнет, явно, не из таких. И я тоже не из таких. И хорошо. Я когда-то пыталась себя обмануть, уверяла, что главное для меня – твое счастье, а на самом деле это не так. Знаешь, когда я оказалась в вашем Уоллесе, когда вспомнила о тебе, я вдруг очень захотела отомстить за свое разбитое сердце. И пока ждала тебя на пустыре, выдумывала месть. И выдумала. А потом увидела тебя – и все забыла. Поняла, что еще люблю, как последняя дура. И мстить не могу. Но и делить тебя ни с кем не стану.

– Звучит, как угроза, – заметил Дейв.

– Да ладно, разве я в силах угрожать? Это не угроза, Дейв. Это моя дурацкая, никому не нужная, любовь, которая давно должна была подохнуть, но, похоже, подохнет только вместе со мной. Останови машину!

– Что? Зачем?

– Здесь недалеко, я дойду сама. Останови машину!

– Эшлин, я пообещал довезти тебя.

– Останови!

– Ну ладно, хорошо, не нервничай.

Шоссе было пустынным. Дейв остановился у обочины, и Эшлин немедленно отстегнула ремень и выскочила под дождь. «Сумасшедшая», – подумал Сейбин, вспоминая дрожащие губы и скачущий голос. Совсем сумасшедшая и единственная, кто говорил ему такие слова. Идет по лужам, наплевав на то, что в босоножках, на то, что дождь испортит прическу и смоет косметику. Уходит от него навсегда.

Дейв вышел из машины и почти бегом направился за ней. Догнал, но она не обернулась, пока он не обнял ее и почти силой не потянул назад.

– Любовь не повод мокнуть и ломать каблуки. Пошли, я довезу тебя. Потом поговорим.

Эшлин посмотрела на него, прижалась и всхлипнула. И Сейбин понял, что хотя бы один раз за последние дни принял правильное решение.

– Подумать только, как здесь все обветшало, – вздохнула Мейлстром, стирая пыль с покосившихся перил. – У Риддла был такой уютный домик.

– Слушай, Эшлин, жить здесь проблематично. Никаких условий, все в запустении.

– Я не собираюсь здесь оседать, – усмехнулась Эшлин. – Пережду максимум ночку. Так что не беспокойся.

– Не беспокоиться? Будешь здесь одна всю ночь, в холоде и грязи? Почему тебе было не остаться в нашем доме?

– Потому что… тише! Слышишь?

– Что? Как будто шуршание какое-то на втором этаже? Может, птицы свили гнездо.

– А теперь ходят вокруг него и скрипят половицами? Ну да.

– Оставайся здесь. Я пойду, проверю.

Дейв решительно взбежал по ступенькам, правда, к концу лестницы пожалел об этом – одна ступень скрипнула так отчаянно, что едва не проломилась. Ну, главное, не проломилась. Не успел Сейбин порадоваться своему везению, как обнаружил, что прямо в грудь ему упирается дуло пистолета.

– Где она?! – прошипел незнакомец, выходя из тени коридора. – Где она, спрашиваю?

– Кто она? И кто ты? – только и сумел выдавить Дейв, невольно попятившись.

– Где Эрида, придурок? Если ты не принес, тебе не выйти отсюда живым.

– Послушайте, я вас вообще не знаю, и про какую вы Эриду?

– Я тебя тоже не знаю, и мне плевать. Давай Эриду или прощайся с легкими.