Любовь и прочие «радости»

– На лифте заедешь? – почему-то улыбнулась Ольга.

– На нем. Тогда до вечера?

– Да, до встречи.

Ольга отбила вызов и совершенно по-детски подпрыгнула, подняв руки над головой. Поймала в зеркале свой ошалевший взгляд. Приблизила лицо вплотную. И тут же нашла в себе кучу несовершенств. Корни немного отрасли, красивый шоколадный оттенок волос чуть вымылся. Из хорошего – синяки уже пожелтели, и их было гораздо проще загримировать. Да уж! С таким набором ей Гдальского не покорить, а значит… Ольга снова схватилась за телефон.

– Тёмочка! Солнце мое бирюзовое, все пропало!

Тёмочка был ее парикмахером. Или стилистом, как он сам себя величал. Познакомились они давно. Тысячу лет назад, когда тот, только-только после училища, пришел работать в захудалую парикмахерскую при бывшем доме быта. Народ тогда был еще диким. Манерный мальчик, от которого за километр веяло голубизной, не вызывал абсолютно никакого доверия у золотозубых сторонниц химической завивки – постоянных клиенток того заведения. А Ольге было вообще все равно, кто ею займется. Она в тот день выбралась в парикмахерскую впервые за полтора года и была счастлива просто от осознания самого этого факта. Ну, а Тёма… он не только оживил ей прическу. Он её саму, кажется, оживил. И с тех пор они как-то прибились друг к другу.

– Не ори, мать… – простонал друг, когда она до него таки дозвонилась.

– О, нет! Только не говори, что у тебя была веселая ночка! И что ты занят, тоже не говори!

Вообще-то Тёма был занят постоянно. С тех пор, как они познакомились, многое изменилось. Артем стал востребованным модным мастером, чьи услуги себе могли позволить разве что звезды да жены каких-нибудь олигархов.

– Да что ж ты орешь! Башка раскалывается… Просто тихонечко прошепчи, че тебе надо в такую рань!

Она и прошептала. В общем, Тёма таки почтил её своим присутствием. Явился часа в три, когда она уже утратила всякую надежду. Буркнул что-то вместо приветствия и сразу же принялся раскладывать инструменты, кисточки, ножницы, фен…

– Ну, хоть покажи, что там за тип… – скомандовал, нахмурив холеные брови.

Ольга растерянно хлопнула глазами. А потом потянулась к телефону. Ранее она нашла Гдальского на Фесбуке и даже добавилась к нему в друзья. Правда, тот пока на её запрос не ответил, что, впрочем, не мешало Ольге просматривать его фотографии.

– Вот! – с гордостью сказала она. – Ну, как тебе?

– Самец! – захлебнулся восторгом Тёма и уже с присущим ему энтузиазмом принялся за дело, ни на секунду больше не закрывая рот. При этом он так активно жестикулировал, что создавал легкий ветер. Наверное, при необходимости, Тёма вполне мог обходиться без фена и здорово экономить на счете за электричество. Надо бы ему предложить…

Так, болтая, он освежил Ольге стрижку и нанес на волосы краску. Как обычно в таких случаях, Артем использовал сразу несколько оттенков, а для этого отделял прядь от пряди фольгой. Смотрелось это дело на голове довольно забавно.

– О, слушай! Тут у меня еще маска для лица новая. Альгинатная с водорослями! Очень рекомендовали мне… Так что? Я наношу?

– А давай! Хуже уже не будет, – рассмеялась Ольга.

В итоге, когда Артём опомнился, ему уже пора было убегать. Ничего нового в этом не было, учитывая его бешеную занятость. Ольга уже привыкла смывать краску сама, как и укладывать волосы. Ей оставалось подождать каких-то десять минут, когда в дверь настойчиво позвонили. Так бесцеремонно к ней могли ломиться только забывшие ключи сыновья, поэтому открывать Ольга пошла без всякой задней мысли.

– Матерь божья! – отшатнулся в сторону Гдальский.

– Тихон?!

– Ольга?

– Да-да… Это я… – заикаясь, пробормотала женщина, с ужасом представляя, как она сейчас выглядит. Зеленая, взявшаяся коркой маска, антенны из фольги на голове… Ольга не знала, плакать ей или смеяться, и вообще чувствовала что-то близкое к истерике. – Это я… прихорашиваюсь, – на последнем слова она не выдержала и хрюкнула, едва контролируя истерический смех. А Тихон почему-то еще сильнее нахмурился. Да что с ним не так?! И почему так рано приперся? Ситуация была настолько абсурдной, что Ольга не выдержала, рассмеялась, взмахнула рукой:

– Знаешь, что? Ты проходи. Я сейчас смою это все, и станет получше.

– Да плевать мне, как станет! – взорвался Гдальский и протянул ничего не понимающей Ольге айпад. – Это ты?

– Да… Послушай, я ничего не понимаю…

Ольга смотрела то на фотографию своего профиля на Фейсбуке, то на мечущего искры Гдальского, и действительно, с каждой уходящей в историю напряженной секундой, понимала все меньше.

– А это?! Это твой? – крупный палец мазнул по экрану, открывая уже другую фотографию. Ту, где были запечатлены её сыновья.

– Мои, – еще больше насторожилась Ольга. Засохшая на лице глина все сильнее тянула, кожа начинала неприятно зудеть. И, может быть, от этого, а может быть, от собственного непонимания происходящего, она тоже начала заводиться.

– Он дома? Мне нужно с ним поговорить.

– Не представляю, о чем!