Любовь и прочие проклятья

– Спасибо за прекрасный образец, – усмехнулся Влад, поигрывая чужим заклинанием, надёжно заключённым в сфере стазиса. – У нас и так было вдоволь улик, но образец магии лишним точно не будет.

Чарльз натурально зарычал и дёрнулся в сковывающих его путах, едва не разорвав плетение, но по-настоящему навредить уже не мог.

– Не испугалась? – тронул меня за плечо эльф, поворачивая к себе и вглядываясь в глаза. Я отрицательно помотала головой, ещё не до конца осмыслив произошедшее.

В холле между тем началась суматоха – появились какие-то оперативники, один даже со значком из Скотленд-Ярда. Они с благодарностями приняли у Влада сферу стазиса и отпечатки аур, аккуратно уложили их в неприметный коричневый саквояж, надели на ссутулившегося подозреваемого блокирующие наручники и повели его прочь.

Я стояла и безучастно смотрела на происходящее, но по-прежнему не могла поверить, что за ведьминым кругом в лесу и призраком, пугавшим бабушку, стоял Чарльз. Пускай давно уже не мой Чарльз, и вряд ли вообще когда-то бывший моим, но…

– Зачем? – почти прошептала я, не столько надеясь на ответ, сколько не совладав с эмоциями.

Однако Чарльз расслышал, обернулся от самой двери. На бледных щеках горел лихорадочный румянец, глаза пугали чернотой расширенного зрачка, губы дрожали в безумной усмешке… Да он же попросту спятил! Не может психически здоровый человек так выглядеть! И травить пожилую вдову призраками, открывая бесконтрольные ведьмины круги, тоже не станет.

– Твоя семья – позор магического сообщества! – выплюнул чародей с неприкрытой ненавистью. – Жалкие полукровки без капли силы, зато со связями! Даже тебя за твой обман отмазали от наказания, выставив меня виноватым. Меня, истинную жертву твоего коварства!

– Коварства? – недоуменно переспросила я.

– А как ещё назвать то, как ты влюбила меня в себя?! Околдовала! Я столько лет пытался тебя забыть, выжигал навязчивый образ из памяти, а потом, когда почти отомстил твоей удачливой семейке, ты явилась мне вновь – такая красивая, желанная, настоящая фея! – Чарльз судорожно облизнул пересохшие губы, и я неосознанно вздрогнула от этого жеста, отступив на шаг назад.

– Ты пьян?

– Я трезв! Я в кои-то веки трезв, и вижу неприкрытую правду! Я увидел её давно – эту вселенскую несправедливость, но отец предпочёл пичкать меня таблетками, чтобы я молчал и во всём с ним соглашался. Но они умерли – и он, и его рыжая пассия, с которой он спал и которую заставлял называть мамой. Умерли, ха! Я прозрел почти сразу после похорон и понял, что нужно менять мир, а кроме меня этим никто не займётся. Все вокруг слепцы, все сквозь пальцы смотрят на чистоту крови, считая чистокровных магов ровней каким-то вшивым гоблинам!

Последние слова прозвучали как пощечина, и я отшатнулась, неверяще глядя на Чарльза. Он это что, серьёзно?

По всему выходило, что серьёзно. Чарльз, мой прекрасный принц из далёкой юности, оказался долбаным расистом! Одним из тех фанатиков, что радеют о чистоте магической крови. Тех, которые бреют головы и всюду ходят с битами, подкарауливая гномов в тёмных подворотнях, или обзывают оборотней животными, провоцируя на конфликты. Но ведь Чарльз выглядит таким нормальным… или это лишь маска, чтобы подобраться поближе к жертве и ударить побольнее?

Со мной ему удалось – покуситься на святое, на любимую бабушку. Он не смог бы поступить более гнусно, разве что навредить родителям, но те слишком далеко.

Едва Чарльза увели, а оперативники покинули особняк, Влад за ручку усадил меня в столовой, впихнув в руки полулитровую кружку с ромашковым чаем. И седативной магией от напитка тянуло куда сильнее, чем полевыми травами. Но лучше побыть слегка заторможенной, чем скатиться в истерику.

– Как ты догадался, что это он? – спросила я, сделав пару больших глотков и немного успокоившись.

– Я удивлён, что ты сама не догадалась, – у него же на лице написано, что именно он наш злодей, – усмехнулся эльф, ненавязчиво приобняв меня за плечи. И его касания были куда приятнее, чем собственнические объятия Чарльза. – Весь такой серьёзный, тихий, застёгнут на все пуговицы, но глаза… сумасшедшие у него глаза, будем честны. И идеи тоже не от мира сего – низвергнуть всю аристократию Британии, хоть сколько-нибудь запятнавшую себя межрасовыми браками. Хотя пацан к успеху шёл, как говорят, – соседей-то ваших умудрился опорочить в тяге к азартным играм и вынудил продать ему особняк за бесценок, что для потомков лепреконов было хуже любого позора.

– А потом принялся за мою семью…

– Да, всё началось со смерти твоего дедушки, лорда Гринстоуна…

– Он убил дедушку?! – разом вскинулась я.