Любовь и оргазм

Анна очень сильно откликалась на проявление сексуального желания или влечения; на это ясно указывали мазохистские фантазии, которым она предавалась, чтобы пережить возбуждение. Обычным героем ее мечтаний был «муж-любовник», мужчина тиранического склада, относящийся к ней с обожанием. «Я – неотразимо прекрасна, особенно мое тело; он хочет постоянно удерживать меня в своей власти. Он возбуждает меня, потом останавливается, и мы куда-то идем. Потом, когда мы оказываемся на улице, он решает заняться любовью прямо на месте, иногда – в виде наказания за то, что я на кого-то посмотрела (или на меня кто-то посмотрел). Его умение возбуждать меня и заставлять откликаться на его ласки – просто бесподобно!»

Вторая часть фантазии имела несколько вариантов, один из которых звучал так: «Мы – в примерочной комнате универсального магазина. Он решает сделать это прямо там. Я почти раздета, только в белье, и уступаю, становясь против зеркала, вытянув руки вперед или заложив их за спину; ноги немного раздвинуты. Иногда он заставляет кого-то раздвинуть их сильнее, это какая-то женщина, возможно, продавщица. Потом он трогает мои гениталии, то слегка, то крепче, и, наконец, вводит пенис. Почему-то этот момент связан с представлением о боли, как будто пенис слишком большой, так что эта часть фантазии возникает не всегда».

В другом варианте «муж-любовник» «трогает мою грудь через одежду, например, через комбинацию, а потом, в момент возбуждения, вводит руку в бюстгальтер и ласкает мне грудь, так что я сама ее обнажаю».

Многие элементы этой фантазии выявляют проблемы личности Анны. Первая состояла в том, что она явно была эксгибиционисткой. В начале лечения Анна как раз начала учиться на актрису и обнаружила, что, играя на сцене, она как будто возвращается к жизни. Во-вторых, ее возбуждение возникало, в основном, от желания или страсти мужчины, для которого она была «лакомым кусочком», вызывавшим вожделение. Поскольку ее переживания целиком зависели от партнера, то они имели гомосексуальный оттенок. В-третьих, у нее явно присутствовал страх перед пенисом, игравшим в ее фантазиях второстепенную роль, а главное значение имели раздевания и действия рук партнера, так что сцена даже не всегда заканчивалась коитусом и могла иметь воплощение в виде гомосексуального переживания.

Если принять во внимание гомосексуальность Анны, то можно лучше понять и ее переживания, связанные с женщиной, трогающей ее грудь. Ведь «муж-любовник», ласкающий и возбуждающий ее грудь до тех пор, пока она сама ее не обнажает, – это женщина, и не кто иная, как ее мать. Это следует из того, что всякие гомосексуальные отношения представляют собой повторение, на каком-то ином уровне, детских переживаний, связанных с матерью. Анна отождествляла себя с матерью, выступавшей в этой сцене в роли любовника, и сама возбуждалась от того, что любовник ласкает ее грудь.

Подобное отождествление показывает, как могут меняться роли действующих лиц в воображении. Анна была ребенком, любившим ласкать материнскую грудь, а потом выступила в роли матери, грудь которой ласкают. Иными словами, в этой фантазии выразилось детское желание Анны, связанное с материнской грудью. Такое толкование облегчается, если известна гомосексуальная возбудимость Анны.

Может показаться, что другие части фантазии имеют гетеросексуальный характер, однако это не согласуется с оральным характером структуры ее личности. Так, отношения Анны с «мужем-любовником» являются отражением отношений между ребенком и матерью; ее пассивность выражает беспомощность ребенка, а сила и властность, приписываемые мужчине, – это свойства, первоначально принадлежавшие матери. Пенис обозначает грудь, а сама Анна – это ребенок, которого щекочет и трогает мать, выступающая в фантазии в роли «мужа». Подобное использование ребенка матерью с целью получения ею сексуального удовольствия уже рассматривалось выше. Итак, Анна, действовавшая в реальной жизни как взрослая женщина, в своих фантазиях, сформировавшихся под влиянием боязни гомосексуальности, выступала в роли ребенка, желания которого не были удовлетворены в свое время.