Любовь и котики

Наверно, Дедушке Морозу в эти недели икалось так, как никогда в жизни. Люба была уверена, что старый тролль над ней элементарно посмеялся. Хотела мужчину, хорошая девочка? Получи и распишись - сразу двоих. Что, не такие? Ну извини, других на подарочный склад не завезли. Чек есть? Нет? Значит, товар возврату и обмену не подлежит.

Вот если б объединить их — было бы идеально. Хотя где гарантия, что объединилось бы то, что ей нужно, а не наоборот?

Дело шло к Новому году, дома в поселке украсились иллюминацией, по вечерам все сияло и сверкало, а Любе даже елку не хотелось наряжать. Такого непраздничного настроения у нее, кажется, никогда еще не было.

На предложение Федора поехать куда-нибудь она так и не ответила, а он не настаивал. Володька звал праздновать с какой-то развеселой компанией в ночном клубе, но и туда тоже не тянуло. Наиболее вероятным выглядел вариант, согласно которому она шла встречать Новый год к Алене с Михаилом. Родители давно развелись, у обоих были новые семьи, и жили они в других городах. Подруги отмечали со своими родными.

Можно было и вовсе никуда не ходить. Дождаться полуночи, выпить в одиночестве шампанского и лечь спать. Прямо как древняя бабка, а не молодая, красивая и свободная, как ветер, женщина.

К двадцать восьмому числу ее поганое настроение достигло исторического максимума. Накануне она раздала четверых котят, уже привитых и прочипованных, остался один белый. Федор и Володька должны были приехать тридцатого утром. О том, что делать, если кот не выберет никого, думать не хотелось. Монетку кидать? Или все-таки вообще никому не отдавать?

Оба позвонили с предложением встретиться вечером — и обоим Люба соврала, что идет к зубному. А сама села на автобус и поехала в фитнес-клуб. Вообще-то фитнес она не любила, но это был хороший способ выплеснуть дурное настроение в физическую активность.

Впрочем, на этот раз помогло не особо. Отпахав полтора часа на пилатесе и в тренажерке, Люба вышла из клуба такая же мрачная.

Жизнь определенно не удалась!

Рядом с крыльцом мужчина в синей аляске чистил от снега серый внедорожник. Причем делал это так ловко, что Люба, засмотревшись, споткнулась и грохнулась со ступенек.

Теперь, наверно, надо сказать «шьорт побьери», подумала она, но этого не понадобилось. Бросив щетку в машину, мужчина подошел к ней и подал руку.

12.

Пробормотав «спасибо», Люба встала и тут же ойкнула: щиколотку пронзило довольно ощутимой болью.

— Так, - нахмурился рыцарь в аляске. — Ну-ка…

Легко, словно пушинку, он подхватил ее за талию и под колени и донес до машины. Поставил, открыл дверь и таким же макаром посадил на сиденье. А потом, не обращая внимания на протесты, снял сапог и ощупал лодыжку.

— Ну вот, ничего особо страшного. Перелома и вывиха нет. Холодный компресс, тугая повязка, и на Новый год будете танцевать.

— Вы врач? — нервно подрагивающими руками Люба застегнула молнию сапога. - А вдруг трещина?

— Нет. Но элементарными навыками первой помощи владею. Если б трещина, вы вопили бы громче. Давайте поднимемся в клуб, забинтую ногу.

— Не надо, я дома. Сама.

— Где вы живете? — он поднял ее сумку и бросил на заднее сиденье. — Отвезу вас.

— Нет! Что вы! — опомнилась Люба. — С чего вдруг? Доеду. Такси вызову.

— Глупости. Я хозяин всей этой халабуды, и если крыльцо плохо почистили, значит, это и моя вина. Или вы боитесь, что я вас отвезу в темный лес?

Хозяин? Чего — здания или фитнес-клуба? По нему не скажешь. Но… очень даже симпатичный мужчина. С таким и в темный лес не страшно… наверно.

Люба, ты совсем рехнулась?

Не дождавшись ответа, симпатичный мужчина, с которым не страшно в темный лес, достал телефон и набрал номер:

— Машенька, выгляни на крылечко.

Не прошло и минуты, как на крыльцо вышла девушка-администратор, которая только что отмечала Любе абонемент.

— Машенька, подтверди, пожалуйста, что я не маньяк, а вполне добропорядочный и законопослушный гражданин.

— Ну… да, - недоумевающе выпятила губу Маша. — Насколько мне известно. Я пойду, ГригорьТимофеич*, а то холодно, ладно?

— Ну что, поехали?

Не дожидаясь ответа, Григорий задвинул Любины ноги внутрь, закрыл дверцу, обошел машину и сел за руль.

— В Парголово, - пробормотала Люба, совершенно очумевшая от происходящего.

Ехать было от силы минут пятнадцать, но уже началось пробочное время, и они крепко встали. Повисло неловкое молчание, и Люба, спохватившись, что даже толком не поблагодарила, начала бормотать что-то невнятное. При этом она исподтишка разглядывала Григория.

Вот как раз такие мужчины ей всегда нравились — но, по закону подлости, никогда не доставались в личное пользование. Высокий, широкоплечий, крепко сложенный. Карие глаза, густые брови, четкий, как из-под резца, профиль - вряд ли обошлось без южных или восточных кровей. Наверно, ровесник Федора: коротко подстриженные темные волосы на висках тронуло сединой, от глаз разбегались тонкие морщинки, но это, как ни странно, делало его еще более интересным.

— Как вас зовут? — спросил он, выслушав ее неуклюжие благодарности.