Любовь и каприз

Может быть, думала она, он считает, что ей хочется отдохнуть. Ведь она выехала из Нортфлита очень рано и могла просто устать. На самом же деле нервное напряжение мешало ей расслабиться, а тревожные предчувствия все равно не дали бы ей уснуть. Как ни прекрасен был этот дом, этот остров, отдыхать здесь она не могла.

Он должен это понимать, раздраженно думала Саманта, постепенно справляясь с оцепенением. Потому и держится сейчас от нее подальше. Он знает, что она не может оставаться здесь, не может предстать перед его семьей, смешаться с гостями его деда, словно она одна из них. Не может, и все. И не сможет никогда. Он затеял это, чтобы сделать ее своей игрушкой, а она оказалась настолько глупа, что попалась на эту удочку.

Скорее всего, он вовсе не собирается знакомить ее со своими родственниками, думала Саманта, разглядывая в зеркале дешевенькие полотняные брючки и майку, надетые ею из-за жары. То, что ее поместили в шикарные апартаменты, отнюдь не означает, что и в остальном с ней будут обращаться как с другими гостями. Может быть, именно поэтому ей отвели так много места в доме: собственная гостиная, собственный внутренний дворик — что еще нужно? Почему она вообще решила, что Мэтью представит ее остальным членам семьи?

Саманта взглянула на часы. Уже четыре. Если бы ее не сковывало ожидание чего-то неизбежного, она вышла бы прогуляться по пляжу. Куда угодно, лишь бы вырваться из этой золоченой клетки и отделаться от мыслей, которые она навевает.

Разумеется, можно заняться распаковкой вещей. Она подумала об этом с горечью, понимая, что выбраться отсюда до окончания праздника все равно не удастся. А он начнется только завтра вечером.

За дверью гостиной раздался звук шагов, и у Саманты вдруг пересохло во рту. Но ее не окликнули. Наверное, кто-то из слуг пришел забрать поднос, а ведь она так и не притронулась к еде. В таком состоянии, как сейчас, она и думать о ней не могла.

— Тебе получше?

Саманта замерла, услышав вопрос, полный мягкой заботы, и, почувствовав укор совести, обернулась на голос. Но ведь она ни в чем не виновата, упрекнула себя Саманта. Во всяком случае, перед этими людьми. Увидев стоящего в дверях Мэтью, она почувствовала безысходность.

Тем не менее ее не оставила равнодушной его мужественная чувственность, подчеркнутая узкими полотняными брюками, тесно облегающими бедра, и сильные длинные ноги. Мельком взглянув на него, Саманта тут же отвела глаза, заставив себя смотреть куда-то мимо него.

— Нет, — с запозданием ответила она на его вопрос. — Мне не надо было сюда приезжать.

— Почему? — подался вперед Мэтью. Окинув взглядом увешанные картинами стены, дорогой толстый ковер на полу, он спросил:

— Тебе здесь не нравится?

Саманта покачала головой.

— Нет, — покривила она душой, — не нравится.

— Но почему? — Мэтью, запустив пальцы в волосы, отбросил непослушные пряди назад. При этом рубашка с ручной вышивкой, стоившая, как подозревала Саманта, целое состояние, обтянула его торс. — Разве тебе здесь неудобно?

— Удобно? — сдавленно отозвалась Саманта. — Это смотря что считать удобством.

Черные глаза Мэтью внимательно следили за ней.

— Не понимаю, — нахмурился он. — Кто-то сказал тебе что-нибудь неприятное?

— Нет. — Саманта крепко обхватила себя руками. — Нет, — повторила она, подходя к открытой двери, ведущей во внутренний дворик. — Я ни с кем и не разговаривала. Я ведь не говорю по-гречески.

Она почувствовала, как Мэтью прошел через комнату и встал у нее за спиной, но не двинулась с места, хотя ей хотелось держаться от него подальше. Они должны объясниться начистоту, твердо решила она. Пусть даже при этом они поссорятся, хотя поссориться с ним в этом доме было бы очень некстати.

— Тогда в чем дело? — спросил он у самого ее уха с характерной притягательной хрипотцой в голосе. И, слегка коснувшись пальцами ее пылающей щеки, продолжил:

— Разве так важно, что ты не говоришь по-гречески?

— Ах, перестаньте! — не выдержала Саманта, отталкивая его руку, — разумеется, дело совсем не в этом, что вам отлично известно. Господи, да за кого вы меня принимаете? Вам не приходит в голову, что я — живой человек, способный чувствовать? Ну, ясно, не приходит. Ведь я всего лишь официантка!

— Эй! — Мэтью властно положил ей на плечо свою теплую руку, и от этого прикосновения словно ток пробежал по всему ее телу. — Не сердись за то, что я не сказал тебе всю правду…

— Всю правду? — не дав ему закончить, она резко вырвалась, повернулась к нему лицом и закричала, глядя на него горящими глазами. — Всю правду? Да я сомневаюсь, чтобы в том, что вы говорили, была хоть капля правды!

Мэтью тяжело вздохнул.

— Тебе не нравятся эти апартаменты, — мягко произнес он. — Ну хорошо, согласен, они чересчур помпезны…

— Да мне нет до них дела! — Саманта понизила голос, поняв вдруг, что ее могут услышать в доме. — Перестаньте притворяться, будто не понимаете, о чем я говорю. Вы дали мне понять, что работаете в компьютерной компании…

— Так и есть.

— .. А на самом деле… — то, что он подтвердил свои слова, заставило ее задуматься. — Что вы имеете в виду?