Любовь и грезы

— Вы не даете мне ни малейшего шанса. Я ничем не могу вам угодить. Как бы я ни старалась, вам все равно не нравится. Даже то, что мне безумно нравится, вы не позволяете делать. — И тут слезы потекли у нее из глаз, и она никак не могла их удержать. — Вы просто объявили мне войну из-за того, что я — это я. Вы настолько предубеждены против меня, что, по-вашему, я делаю лишь одни ошибки, у меня нет никаких достоинств. Это несправедливо, когда человек в вашем положении бывает так настроен против одного из своих сотрудников.

— Достаточно, мисс Лайл, — прорычал он, тем отметая все ее доводы. Откинувшись на спинку стула, он продолжил: — Вам не помогут ни эмоции, ни слезы. Если вы попробуете размышлять здраво, то поймете, что вносите сами сюда личные отношения. Не я, а вы. Там, за пределами библиотеки, вы — выпускница университета, но здесь — здесь вы всего лишь младший помощник — самый младший — библиотекаря. Вы должны многому — очень и очень многому — научиться. Это не в ваших интересах и не в интересах библиотеки — позволять вам делать какую-то работу только потому, что она вам «безумно» нравится, тогда как, из-за отсутствия знаний, вы просто не сможете выполнить ее должным образом. — Он смотрел, как она вытащила платок и принялась вытирать слезы. — Поэтому можете прекратить взывать к беспристрастию и справедливости, прекратить ваши абсурдные обвинения в «объявлении вам войны» и предубеждении против вас и извиниться.

Она извинилась — запинаясь и чуть слышно.

— И еще, мисс Лайл, запомните, — он холодно смотрел на нее, — здесь я старший. И так же как и все прочие, вы должны подчиняться моим приказам, независимо от того, нравятся ли они вам, и независимо от ваших привилегий. — Он опустил глаза к начатой работе. — Да, спасибо, что занесли книгу.

Когда она возвращалась домой в автобусе, то, оставшись одна, слегка всплакнула, вспомнив об этом человеке и его минутной слабости, когда в полутьме лестничной площадки он спрятал лицо в ее струящиеся волосы.

Кэролин позвонила Шейну, чтобы сказать о вечеринке, которую собиралась устроить Хилари. Трубку взял дядя и спросил, как ее дела.

— Очень хорошо, — ответила Кэролин, скрестив пальцы.

— Я вскоре загляну опять, дорогая, чтобы проверить, как ты там. Я должен проследить за действиями этого мистера библиотекаря Хиндона. Никогда не знаешь, что он задумал. Даю тебе Шейна.

— Привет, солнышко, — прошептал он, чтобы не услышал отчим, — как там большой плохой босс?

— Я… он… ну, он… — не знала, как ответить, Кэролин.

— Ясно, детка, я все понял. Можешь не продолжать. Все такой же плохой. Ясно, что тебя надо слегка утешить, и я — именно тот человек, который может это сделать, да?

Она рассмеялась:

— Ты? Вот уж не знаю. Да, ты помнишь, я рассказывала тебе о Хилари? Ну так вот, она устраивает вечеринку в среду, и я получила специальное задание привести тебя. Мне кажется, она слегка влюблена в тебя.

— Да ты что? Я жутко польщен! А как относится муж к этим ее «влюбленностям»?

— Его не будет несколько месяцев.

— Знаешь, это уже становится интересным.

— Нет-нет, Шейн, если ты пойдешь со мной, то должен обещать вести себя прилично. Не забывай, что она сестра Ричарда Хиндона, а наши с ним отношения и так отвратительны, не хватает только глупостей с твоей стороны.

— Ну ладно, постараюсь быть пай-мальчиком. Так когда мне заехать за тобой?

Условившись о времени, они распрощались.

Собираясь на вечеринку, Кэролин надела желтое платье без рукавов. Одну косу она уложила в виде короны вокруг головы, а вторую перекинула через плечо вперед и оставила свободно висящей. У нее был вид одновременно и невинный, и многообещающий, и интригующий.

Стоя рядом с Шейном в гостиной Хилари, потягивая шерри, она слушала разговоры вокруг. Глаза Хилари были устремлены на Шейна, она откровенно им любовалась. Шейн упивался этим, тогда как Кэролин хотелось, чтобы он немного сдержаннее реагировал на этот вызов. Каждый раз, когда открывалась дверь, она тревожно оглядывалась, не Ричард ли это.

Но по мере того, как шло время, а он все не появлялся, она вообще засомневалась, что он придет. Хилари сказала, приблизившись к ней:

— Знаете, Кэролин, один человек не почтит нас своим присутствием. Догадываетесь, кто? Мой любимый братец. Он ненавидит вечеринки, но сверх того, он не переносит моих друзей. Он, наверное, ушел куда-то, и мы избавлены от него.

Кэролин, почувствовавшая усталость от разочарования, присела на кушетку.

Глядя на залитый солнцем сад через французское окно, она прикидывала, как бы выскользнуть туда незамеченной. Потом решила попробовать. В тот момент, когда она приподнялась с кушетки, на ее плечо легла чья-то рука и заставила ее опуститься на место.

— Куда вы направились, прелестное дитя? — Голос принадлежал молодому человеку, одетому в цветастую рубашку и ярко-розовые брюки. Она удивилась, как он мог попасть в число «друзей» Хилари, так как он скорее был ровесником ей, а не Хилари. — Впрочем, куда бы вы ни шли, — проговорил он, внимательно оглядывая Кэролин, — возьмите меня с собой?