Любовь и грезы

Перекусив, она решила зайти к своему дяде. Если она сама расскажет ему, как она довольна и как хорошо работать в этой библиотеке, это, может быть, предотвратит его звонок туда, чтобы узнать, как дела. Все, что угодно, лишь бы ввести его в заблуждение.

Дверь открыл Шейн.

— Привет, дорогая. Как поживает твой противный босс?

Она нахмурилась и шикнула на него.

— Ой, извини, — опомнился он и схватился за голову.

— Привет, дорогая, Остина нет дома, — сказала, целуя ее при этом, мать Шейна.

— Здравствуйте, тетя Мейси.

Кэролин проследовала в гостиную за своей теткой. На столе еще сохранились остатки ужина, и Кэролин взяла чашку чая, пододвинутую тетей.

Тетя Мейси была хорошо сложенной женщиной лет пятидесяти, с белокурыми волосами, спокойной и доброжелательной, никогда не выражавшей недовольства тем, что ее муж тратит много денег на воспитание и образование своей племянницы.

— У него и так много денег, — говорила она. — От того, что он тратит на тебя или на твою бабушку, у нас не убудет.

Вошел Шейн и налил себе чашку чаю.

— Как Донна? — спросила Кэролин.

Мейси Булмэн, которая всегда очень любила рассказывать о своей дочери, поведала ей в деталях, как прекрасно проводит Донна время в Париже.

— Работа у нее не очень тяжелая, а ее начальник даже за ней немного приударяет, хотя думаю, что для нее он немного староват.

— Что из того, — лаконично промолвил Шейн, прихлебывая чай. — Моя сестра всегда найдет возможность поразвлечься, все равно с кем и все равно где. Посади ее на лекцию по ценным бумагам и акциям, она бы и там развлекалась тем, что строила бы всем мужчинам глазки и постепенно переключала бы внимание остальных с лектора на себя.

Они рассмеялись, и Мейси сказала:

— Остин поехал куда-то на север. Какая-то конференция по строительству.

Кэролин воспряла духом:

— Надолго?

— На несколько дней, дорогая. Он сам еще не знает, когда вернется.

Это было слишком замечательно, чтобы быть правдой. Он на много миль к северу отсюда и не сможет зайти в библиотеку!

Она почувствовала большое облегчение и даже была в состоянии уклониться от неизбежного тетушкиного вопроса, как ей на новой работе.

Избегая ухмылки Шейна, она рассказывала тете, как ей все нравится, приукрашивая обязанности ассистента и подчеркивая, как важен фондовый отдел библиотеки, так что в конце концов выходило, что только на нем все и держится.

Провожая ее к автобусной остановке — она отклонила его предложение подвезти ее на машине, — Шейн посмеивался над всеми ее дипломатическими усилиями, поэтому она сочла необходимым еще раз попросить его держать язык за зубами.

— Не беспокойся, буду следить за своим языком, как гусыня за своими гусятами, — обещал он. — Кстати, отец дал мне пару билетов на какую-то выставку из собраний местных художников. Это будет частный просмотр до официального открытия. Не хочешь пойти со мной?

— До того, как я отвечу на твой вопрос, хотелось бы знать, кто еще там будет.

— Ах ты, самоуверенный чертенок! Интересуешься, достойна ли будет эта компания, чтобы лицезреть твое присутствие?

— Да, — рассмеялась она.

— Ну, там будут всякие местные шишки, начиная с мэра и его супруги и кончая интеллектуалами, вроде начальника отдела образования, главного библиотекаря…

— Ах, он тоже там будет! — воскликнула Кэролин.

— Конечно, ведь за галерею отвечает он. Ну как, теперь пойдешь?

«Если бы ты только знал, Шейн!» — подумала она. Теперь ей даже больше хотелось пойти. Встретиться с ним в обществе, хотя бы и на глазах у всего народа, общаться с ним на равных — одна мысль об этом доставляла ей удовольствие.

— Да, — сказала она, — пожалуй, я с тобой схожу.

Он отвесил поклон:

— Благодарю вас, мадам, что вы столь великодушны.

Подошел автобус, он помог ей сесть, помахав на прощанье рукой.

На следующий день заместитель главного библиотекаря появился в фондовом отделе. Он ходил по комнате, беседовал с девушками, шутил над их занятым видом. Затем остановился рядом с Кэролин. Она устало поднялась на ноги, на ее лице были написаны печаль и скука.

Мистер Коутс ободряюще улыбнулся, обменялся с ней парой слов и ушел за перегородку поговорить с мисс Блейн. Выходя, он сказал, что скоро вернется.

Стелла кисло прокомментировала:

— Вчера начальник, сегодня заместитель, к чему бы этот внезапный интерес, эта навязчивая забота о нашем благосостоянии? Раньше им на нас было просто наплевать.

Кэролин развернула коричневую бумагу еще на одном пакете и сказала:

— Должно быть, это потому, что я сказала ему о том, что вы называете этот отдел Сибирью. Он, кажется, был обеспокоен этим и, думаю, посчитал нужным как-то исправить это. Поэтому он сюда и зашел, демонстрируя нам, что и нас кто-то любит.

Она вдруг почувствовала вокруг себя уязвляющую и колющую ее тишину и подняла глаза. Ее обеспокоила сама холодность атмосферы.

— Кажется, теперь нам надо хорошенько думать, что говорить, — резко заметила Энн. — Тяжело жить, имея под боком племянницу важной шишки. Все равно что постоянно включен микрофон — от нас к ним.

Кэролин закусила губу:

— Простите меня. Впредь я буду более осторожной.