Любовь и деньги

Как пели в одной из своих песен «Роллинг Стоунз», «время, время было с ним». Слэш, следуя за повышающимся курсом Доу, на продаже акций по повышенной цене к концу 1964 года увеличил Партнерский Вклад на невероятную цифру – шестьдесят три процента. Своими Собственными деньгами он распоряжался еще смелее и рискованнее и заработал еще больше, поэтому он смог пообещать Диди все, что она хочет, и знал, что сумеет сдержать обещание.

– Но я хочу только тебя, – честно ответила Диди, – и полный дом детей.

Однако деньги еще никому не мешали, и понемногу, даже не сознавая этого, Диди стала привязываться к деньгам, как пьяница к вину, и человек, который их зарабатывал, тоже действовал на нее будто наркотик.

Точно так же, как Слэш самым усердным образом трудился, чтобы разбогатеть, Диди тратила все свое время, измышляя все новые способы ублажения молодого мужа. Она забросила пластинки Кола Портера и переключилась на рок-н-ролл, поменяла ночные клубы на дискотеки, сменила сдержанные, с благородными трапециевидными линиями платья на полупрозрачные одеяния секс-бомбочки. Она носила юбки мини с пальто макси, пелерины от Динела и брючные костюмы, пышные цыганские юбки и яркие цвета, которые так соответствовали кислому привкусу таблеток ЛСД. Она стала самоутверждаться в постели, наслаждаясь проснувшейся чувственностью. Она изучила и опробовала все позы любви из «Камасутры», познала оральный секс и иногда храбро отправлялась на званые обеды, не надев трусиков, потому что Слэшу нравилось, когда она вот так пышно разодета, а под юбкой ничего нет.

Быстро промчались первые месяцы брака. Слэш подсчитывал прибыли, а Диди – дни. Она с нетерпением ожидала того момента, когда сможет сказать Слэшу, что беременна и что он больше в мире не сирота. Она ожидала дня, когда скажет ему, что у него теперь есть то, чего не было никогда – его собственная семья.

II. УСПЕХ СОБЛАЗНИТЕЛЯ

Первый год после свадьбы они жили в комфортабельной, но скромной квартире на Восточной Пятьдесят пятой улице рядом с Саттон Плейс. Их любимым рестораном стал «Билли», а по воскресным дням они гуляли по широкой аллее мимо здания Объединенных Наций, а затем, сворачивая все больше к югу, знакомились с приятными улицами Мёррей Хилла, застроенными темнокирпичными домами. Затем они шли дальше, в Маленькую Индию, на Восточных Двадцатых, где угощались на обед каким-нибудь острым блюдом с карри.[11] И затем отправлялись домой.

В то воскресенье, когда исполнился год со дня их свадьбы, Слэш с таинственным видом изменил обычный маршрут и направился в центр города. Они прошли по Первой авеню и повернули на Семьдесят пятую улицу.

– Он все еще нравится тебе? – спросил Слэш, останавливаясь перед элегантным каменным особняком между Лексингтон и началом Парк-авеню. Ставни дома были покрыты черным лаком, каменный фасад выкрашен в мягкий серый голубиный цвет.

Стекла окон были настолько прозрачны, что казалось, дрожат в воздухе. Черную лакированную дверь, оттененную белоснежными ящиками с красной геранью, обрамляла вьющаяся зелень плюща.

– Он само совершенство, – ответила Диди, вспоминая, какое волшебное впечатление этот дом всегда производил на нее. Ей казалось, что за гармоничным фасадом, за его ухоженной, аккуратно подстриженной живой изгородью и жизнь должна быть полной счастья и веселого смеха. Дом всегда казался Диди идеальным сочетанием безукоризненной элегантности, приветливости и комфорта. – А разве ты не помнишь, что я тебе рассказывала? Я всегда мечтала иметь такой дом. Каждый день на пути в школу я останавливалась и думала, какие богатые, блестящие люди должны жить в доме.

– И у тебя по-прежнему такое чувство?

– Конечно.

Не говоря ни слова, Слэш взял Диди за руку и повел ее к лакированной двери. Она вопросительно взглянула на него, и в тот же момент дверь, словно по волшебству, отворилась изнутри. Им молча поклонился дворецкий и ушел, оставив их вдвоем. В холле поставленные рядком, стояли большие терракотовые вазы с белыми гардениями. Слэш поднял Диди на руки и переступил порог.

– Ты купил этот дом? – спросила Диди, чуть не задохнувшись от волнения, и наконец начиная понимать, что Слэш опять приготовил ей один из своих роскошных сюрпризов. – Он твой?

– Да, я купил его, но он не мой, – сказал он, осторожно опуская ее с рук и целуя. – Он наш. И здесь мы будем воспитывать наших детей.