Любовь и деньги

Как всегда, интервью со Слэшем было интересным, а первая фраза вынесена в заголовок.

– Тебе не надоел этот Слэш? Он не сходит со страниц газет, – сказал Трипу Майкл де Росней.

– Ну и пусть, на здоровье. Меня личная популярность никогда не интересовала.

Трип был спокоен и уверен, а Майкл подумал: интересует ли его вообще что-нибудь, и вдруг спросил:

– А что тебя интересует?

– Фирма «Ланком и Дален». В конце концов, это мое кровное дело, – этим он как бы подчеркнул, почему не завидует чьей-либо популярности. – Я председатель ее правления, и я ее президент. Мне не нужно узнавать, кто я, из газетных заголовков.

Майкл одобрительно закивал, не впервые соглашаясь с ним, что гены и родословная иногда значат больше, чем солидный счет в банке.

В отношении Трипа насчет генов и родословной Майкл, пожалуй, был прав. Трип ничуть не изменился с того времени, когда ему было двадцать. Его густые белокурые волосы не поредели, он по-прежнему был строен и физически крепок. Двигался он легко и быстро, а его партнеры по теннису и охоте знали, сколь зорок его глаз и быстра реакция. Но при всем его физическом совершенстве был у него один изъян, который не могли разглядеть ни Майкл де Росней, ни многие другие из друзей и приятелей. Этот изъян был как уродливый шрам или безобразное родимое пятно, которых он всегда стыдился и прятал от посторонних глаз.

Этот изъян носил скорее психологический, нравственный характер. О нем, возможно, догадывались те, кто на занятиях аэробикой обращал внимание на странные синяки и царапины на шее у второй жены Трипа, которые не полностью скрывал ее гимнастический свитер. Жестокость и душевная глухота мужа заставили первую жену Трипа развестись с ним после всего лишь трех лет брака. Уловила в нем эту черту и испугалась Диди, видевшая однажды, как он бил лошадь, не взявшую барьер, или топтал и бил каминной кочергой газету в ее доме, а затем разбил вдребезги стекла горки с хрусталем. Своим бесчувствием он потряс ее и в последний раз, когда она сообщила ему, что убит Рассел. Видимо, забыв о контроле над собой, он не нашел ничего лучшего, как сказать ей: «Не того убили».

Майкл де Росней в последнее время стал призадумываться над тем, могут ли лишь одни гены и хорошая родословная способствовать тому, чтобы дела фирмы шли лучше, прибыль не падала и клиенты не уходили в фирму «Верхний город». Деньги, как известно, никому не присягают в верности, они устремляются туда, где пахнет прибылью. Вот и уходят они в новую фирму Слэша Стайнера.

VIII. ВОСПОМИНАНИЯ И НАДЕЖДЫ

Влияние Слэша на маленькую Клэр было чудодейственным. После своего возвращения из Сингапура он виделся с ней каждый день. Поселившись в отеле «Белгревия» на углу Мэдисон-авеню и Семьдесят второй улицы, он приходил к Клэр каждое утро, завтракал с ней, а затем провожал в школу. Он часто заходил и по вечерам поужинать с дочерью и проводил с ней все субботы и воскресенья. Серые глаза Клэр снова светились радостью и смехом, а бледное личико порозовело.

– Если тебе не очень противно наше общество, может, ты тоже присоединишься к нам? – как-то спустя несколько недель сказал он Диди. Они были сдержанно-вежливы друг с другом, но настороженность не покидала их. Диди знала о Лане, а Слэш знал, что Диди обо всем известно. Лана Бэнтри была тем минным полем, на которое никто из них не отваживался ступить.

– Пожалуйста, мамочка, пойдем с нами, – обрадовалась Клэр, и ее глазенки засверкали. Даже Джулия Краус, психотерапевт, наблюдавшая Клэр, согласилась, что с приездом отца девочка изменилась. «Хотя бы за это я должна быть благодарна Слэшу», – подумала Диди.

– Мамочка, пожалуйста…

Теперь они обедали втроем в тех ресторанах, которые тщательно подбирал Слэш и одобряла Клэр. Это мог быть китайский ресторанчик, русская чайная, пиццерия, мексиканский бар или кафе «Тяжелый рок». Отличные места для влюбленных, если ухаживаешь за манхэттенской девчонкой-хиппи, но в них не было ничего похожего на обычные уютные кафе. А Слэш старался никогда не оставаться с Диди наедине, чтобы она не чувствовала какого-либо нажима с его стороны. Он хотел вернуться к ней и больше всего боялся отпугнуть ее.

Слэш не сделал ошибки, он не похоронил в молчании свое прошлое. Он рассказал Диди о Лане и о том, как они с ней расстались. Впервые он и Диди смогли говорить о маленьком Рассе, и Слэш рассказал ей, как больно ему было, когда семья Даленов обвинила его во всем, а потом и сама Диди посчитала его виновным.

– Я не буду делать вид, что ничего этого не было, – говорил он, и в его серых глазах были боль и печаль. Прошло уже достаточно много времени, и он мог наконец открыть свою душу. Время притупило горечь утрат и чувство обиды. – Я не буду скрывать от тебя, что был потрясен, когда ты приняла их сторону.

– Неужели я так могла себя вести? Неужели была такой злой и жестокой? – с ужасом восклицала Диди. После смерти Расса она несколько месяцев была в состоянии тяжелого шока и просто не помнила, что тогда делала, как себя вела, что говорила.